Выпускники Красноярского государственного медицинского университета (КрасГМУ) им. профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого дали клятву врача России. Это ежегодное мероприятие, где будущие медики клянутся честно выполнять свой врачебный долг. Выпускников поздравил Губернатор края Виктор Толоконский, министр здравоохранения края Вадим Янин, ректор КрасГМУ Иван Артюхов и главные врачи медицинских учреждений региона.

В Большом концертном зале сегодня собрались свыше 500 выпускников. Все они уже сдали квалификационные экзамены по следующим специальностям: "лечебное дело", "педиатрия", "стоматология", "фармация", "социальная работа" и "клиническая психология". Как признаются сами выпускники, церемония оказалась для них даже более волнительной, чем сами экзамены, ведь сегодня они получили высокое звание врача и дали обещание всегда оказывать медицинскую помощь всем тем, кто в ней нуждается.

"Вы выбрали очень сложную профессию. Наверное, учиться в медицинском университете труднее всего, ведь на ваших плечах с первого курса лежит большая ответственность. От ваших знаний и умений зависит жизнь человека. Впереди вас ждет интернатура, но и после ее окончания, когда вы начнете свою практическую деятельность, - учитесь, совершенствуйте себя. И помните, что даже в век высоких технологий ни один современный медицинский аппарат не заменит руки врача, его внимание к пациенту и поддержку в период лечения", - сказал глава края Виктор Толоконский.

Министр здравоохранения Красноярского края Вадим Янин пожелал успехов и сказал, что практическое здравоохранение ждет всех выпускников. «Нужно не бояться пациента, нужно искать с ним диалог, потому что без этого диалога не получится ничего в лечении. Если диалога не будет, к сожалению, мы проиграли…В стране дают присягу военные и медицинские работники - врачи. В формальном документе заложена вся мудрость предыдущих поколений…Очень важно, чтобы вы, как бы ни разбросала вас жизнь, продолжали общаться друг с другом. От ваших взаимоотношений зависит будущее нашего здравоохранения»,- сказал министр.

Протоиерей Анатолий Обухов передал собравшимся поздравительное слово Митрополита Красноярского и Ачинского Пантелеимона, благословившего молодых специалистов на труды по спасению человеческих жизней и здоровья, заботу и милосердие по отношению к болящим людям. В своем выступлении отец Анатолий также напомнил о недавних знаменательных событиях в жизни КрасГМУ — освящении Архиерейским чином университетского Лукинского храма и места под памятник святителю Луке (Войно-Ясенецкому), чье имя носит высшее учебное заведение, — сообщил священник пресс-службе Красноярской епархии.

Добавим, что в этом году выпускники специальностей "стоматология" и "фармация" КрасГМУ проходили первичную государственную аккредитацию. Сдача экзаменов дает возможность приступить к работе сразу, без дополнительной постдипломной подготвки

Войно-Ясенецкий Валентин Феликсович

(27.04.1877 - 11.06.1961)

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) является величайшим святым нашего времени. Богослов; но и мыслитель,и хирург с мировым именем, доктор медицины, профессор.Ему установлены памятники в Тамбове и Симферополе. Митрополит Лазарь Крымский в сослужении духовенства совершил молебен у места, где установлен памятник, и освятил его. Его Высокопреосвященство сказал: «Непостижимо много совершил святитель Лука для Церкви Христовой и Отечества нашего, для воспитания духовности в человеке и развития медицинской науки. Всю войну он мужественно трудился на поприще хирурга и организатора помощи раненым, спасая тысячи жизней. За свои труды он был удостоен Сталинской премии, которую передал в помощь детям-сиротам».

А третий по счету возвели в Красноярске, куда был переведен опальный профессор осенью 1941 года. Здесь он был консультантом всех госпиталей и хирургом эвакогоспиталя. Деятельность хирурга сочетал с епископским служением.

В Ташкенте его память увековечена только иконой в Свято-Успенском Кафедральном Соборе (автор - ташкентский иконописец Завадовская Н.А.).

Он был гениальным врачом и диагностом: ему было достаточно лишь прикоснуться к больному месту, чтобы поставить диагноз. Он лечил знаменитых людей, был лауреатом Сталинской премии за книгу «Очерки гнойной хирургии» - и перед ним открывалась блестящая научная карьера. Но главным стало служение Богу.

Войно-Ясенецкий Валентин Феликсович (архиепископ Лука) - представитель известного дворянского рода (обедневшего).Родился в г. Керчь 27 апреля 1877 в семье аптекаря (ярого католика). Воспитывался матерью в Православной вере. Молодость его прошла в Киеве, куда переехала семья. Здесь он окончил гимназию и рисовальную школу. Решив заниматься только тем, что «полезно для страдающих людей», в 1903 он заканчивает медицинский факультет Киевского университета св. Владимира. Во время русско-японской войны заведовал отделением хирургии в госпитале Киевского Красного Креста в Чите. Там он обвенчался с сестрой милосердия Анной Ланской. С 1905 по 1917 Войно-Ясенецкий работает земским врачом в Симбирской, Саратовской, Курской, Ярославской губерниях, а также на Украине и в Переяславле-Залесском. В 1916 (по др. источникам — в 1915) «мужицкий доктор», как называл себя Войно-Ясенецкий, защитил докторскую диссертацию — «Регионарная анестезия», признанную современниками лучшей работой года.

Из-за болезни жены семья переехала в Среднюю Азию, где Войно-Ясенецкий с марта 1917 года — главный врач городской больницы Ташкента, в 1917—21 - главный хирург Ташкента, содействовал организации Туркестанского университета. «Неожиданно для всех, прежде чем начать операцию, Войно-Ясенецкий перекрестился, перекрестил ассистента, операционную сестру и больного. В последнее время он это делал всегда, вне зависимости от национальности и вероисповедания пациента».

С 1920 возглавил кафедру оперативной хирургии. В этот период он был уже глубоко верующим человеком. В 1919 от туберкулеза умирает его жена, оставив четверых детей.

В 1921 Войно-Ясенецкий рукоположен в сан священника, но не перестает оперировать и читать лекции. В 1923 принимает постриг под именем Лука и вскоре назначается епископом Туркестана.

Везде, где можно, Войно-Ясенецкий служит, проповедует и оперирует, создает замечательные научные труды по хирургии. При этом постоянно носит рясу - и на улице, и в операционной. Власти это терпели, пока Лука был незаменимым хирургом, но вскоре в Ташкенте появилось ещё несколько высококлассных хирурглв - и терпение кончилось. В июне 1923 Лука арестован как сторонник патриарха Тихона, обвинен в контрреволюционных связях. 1923—1943 — годы тюрем, этапов и ссылок (Бутырская и Таганская тюрьмы в Москве, Енисейск, Туруханск, Ташкент, Архангельск, Красноярский край), арестовывался 3 раза.

Между ссылками В.Ф.Войно ещё раз возвращался в Ташкент - весной 1934 года, «немного опомнившись». Хотелось повидать детей, Елену и Валентина (Михаил и Евгений жили в Ленинграде). Хирургическую работу местные чиновники ему не давали. Оставалось одно: уехать в провинцию, забыть мечты о науке и тянуть лямку в какой-нибудь больничке на два десятка коек. Войно выбрал Андижан. Туда его брали хирургом-консультантом в городскую больницу, не имеющую гнойного отделения. И то слава Богу.

В Андижане, маленьком узбекском городке в несколько сотнях километров от Ташкента, Войно получил наконец долгожданную возможность оперировать. Больничная операционная, правда, невелика и не слишком комфортабельна, но после архангельской амбулатории она должна была казаться хирургу вполне пристойной. Тем более что андижанские медики приняли профессора почтительно. Его просили читать курс хирургии для специалистов и в том числе сделать несколько докладов о хирургическом лечении злокачественных опухолей. В конце концов и в провинции делаются научные работы, создаются научные школы. Ведь защитил же когда-то сам Войно докторскую диссертацию, заведуя переславльской больничкой на тридцать пять коек.

В Андижане работается хорошо, быт устроен, но покоя в душе по-прежнему нет. Жизнь отравлена мыслью о совершенном грехе. Отклонив архиерейское служение, он, несомненно, прогневил Бога. Каждую свою неудачу в операционной или в палате хирург рассматривает как посланное свыше наказание.

И уж совсем явственным выражением божественного негодования чудится ему трагическая болезнь, лихорадка папатачи, которая поразила его в Андижане месяца через два после приезда. Болезнь осложнилась отслойкой сетчатой оболочки, возникла реальная угроза потерять левый глаз. Пришлось оставить гостеприимный Андижан и искать помощи в Москве (постепенно зрение всё-таки погибло окончательно).

В 1943 Войно-Ясенецкий — архиепископ Красноярский, через год его переводят в Тамбов, где он продолжает медицинскую деятельность в военных госпиталях. В 1945 была отмечена его врачебная и пастырская работа: он награждается медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—45» и получает право носить бриллиантовый крест на клобуке. В февр. 1946 архиеп. Тамбовский и Мичуринский Лука стал лауреатом Сталинской премии I степени за научную разработку новых хирургических методов лечения гнойных заболеваний и ранений, изложенных в расширенной работе «Этюды гнойной хирургии». В 1945—47 закончил кн. «Дух, душа и тело», начатую еще в н. 20-х (при его жизни книга не издавалась). С 1946 он — архиепископ Крымский и Симферопольский. Слепота, наступившая в 1958, не мешала ему совершать божественные службы.

Скончался 11 июня 1961, похоронен в Симферополе. Канонизирован Русской православной церковью в 1996году.

«Дух, душа и тело» — единственное философское произведение Войно-Ясенецкого. В этой удивительной книге широко мыслящий человек, священник, врач, анализируя факты и научные открытия к. XIX — н. ХХ в., философские произведения древних и современных ему философов и цитаты Священного Писания, обосновывает свое понимание таких понятий, как «дух», «душа», в существовании которых он убежден. Войно-Ясенецкий считает, что великие научные открытия XIX—XX вв. доказывают нам неисчерпаемость наших представлений о жизни, о человеке и позволяют пересмотреть многие основные идеи естествознания. Так, познание новых важных форм энергии — радиоволн, инфракрасных лучей, радиоактивности и внутриатомной энергии — позволяет «…предполагать, …что в мире существуют другие, неведомые нам формы энергии, может быть, еще гораздо более важные для мира, чем внутриатомная энергия… С материалистической точки зрения и эти, пока еще неведомые, формы энергии должны быть особыми формами существования материи…» «Где же основание к тому, чтобы отрицать законность нашей веры и уверенности в существовании чисто духовной энергии, которую мы считаем первичной и первородительницей всех физических форм энергии, а через них и самой материи? Как же мы представляем себе эту духовную энергию? Для нас она есть всемогущественная любовь Божественная… Энергией любви, излившейся по всеблагой воле Божией, Словом Божиим, дано начало всем другим формам энергии, которые, в свою очередь, породили сперва частицы материи, а потом через них и весь материальный мир». Войно-Ясенецкий убежден, что органом высшего познания является не мозг, а сердце. Анализируя исследования И. П. Павлова о рефлексах головного мозга, работы Эпикура, Паскаля, Бергсона, ссылаясь на многочисленные тексты Библии, Войно-Ясенецкий пишет: «Мышление не ограничивается деятельностью коры головного мозга и в ней не заканчивается. Нам известны в мозгу двигательные и сенсорные центры, вазомоторные, тепловые и др. центры, но нет в нем центров чувств. Никому не известны центры радости и печали, гнева и страдания, эстетического и религиозного чувства». По его мнению, в сердце «…получают чувственное и волевое восполнение рождающиеся в мозгу мысли… В нем рождается из этой деятельности познание и почивает в нем мудрость». Именно желаниями и стремлениями сердца определяется все поведение человека. Войно-Ясенецкий приводит массу примеров передачи духовной энергии от человека к человеку (врач и больной, мать и ребенок, единение симпатий или гнева в театре, парламенте, «дух толпы», поток храбрости и отваги и др.) и спрашивает: «Что же это, как не духовная энергия любви?» Говоря о материи, он пишет: «Материя представляет собой устойчивую форму внутриатомной энергии, а теплота, свет, электричество — неустойчивые формы той же энергии… Материя, таким образом, постепенно превращается в энергию… Что же мешает нам сделать последний шаг и признать существование вполне нематериальной, духовной энергии и считать ее первичной формой… и источником всех форм физической энергии?» В предисловии к книге прот. Валентин Асмус, касаясь изложения воззрений Войно-Ясенецкого, пишет, что понятия автора динамичны: «Признавая влияние телесной стороны человека на духовную, автор видит и обратное влияние духа на тело, и «духом» называет сферу, где преобладает и владычествует духовная сторона, а «душою» — ту сферу, где духовное сопряжено с телесным теснейшим образом и зависит от него». Действительно, сам Войно-Ясенецкий понимает душу как совокупность органических и чувственных восприятий, следов воспоминаний, мыслей, чувств и волевых актов, но без обязательного участия в этом комплексе высших проявлений духа. С его точки зрения смертны те элементы самосознания человека, которые исходят из умершего тела (органические и чувственные восприятия). Но бессмертны те элементы самосознания, которые связаны с жизнью духа. «Дух есть сумма нашей души и части ее, находящейся вне границ нашего сознания». Дух бессмертен и может существовать без связи с телом и душой. Это, как он считает, доказывается передачей по наследству духовных свойств родителей детям. Наследуются черты характера, их нравственное направление, склонность к добру и злу, высшие способности ума, чувства и воли, но никогда не наследуются чувственные или органические восприятия родителей, их частные мысли и чувства. Наличие у многих людей доказанных трансцендентальных способностей — телепатии, предвидения, целительных способностей и др., по Войно-Ясенецкому, связано с наличием у людей не только пяти чувств, но и способностей восприятия высшего порядка, существования в природе «вибраций», приводящих в движение человеческий интеллект и открывающих ему факты, сообщить о которых бессильны его чувства. Войно-Ясенецкого не удовлетворяет объяснение памяти теорией молекулярных следов в мозговых клетках и ассоциативных волокнах. Он убежден, что «кроме мозга должен быть и другой, гораздо более важный и могучий субстрат памяти». Таковым он считает «дух человеческий, в котором навеки отпечатываются все наши психофизические акты. Для проявления духа нет никаких норм времени, не нужна никакая последовательность и причинная связь воспроизведения в памяти пережитого, необходимая для функции мозга». Войно-Ясенецкий, считая, что «мир имеет свое начало в любви Божией» и людям дан закон «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный», убежден, что должна быть дана и возможность осуществления этой заповеди, бесконечного совершенствования духа — вечное бессмертие. «Если совершенна (неуничтожима) материя в ее физических формах, то, конечно, должна подлежать этому закону и духовная энергия, или, иначе говоря, дух человека и всего живого. Т. о., бессмертие есть необходимый постулат ума нашего».

Документы и комментарии

Людмила Жукова

«Он вынимал из кармана маленькую книжечку и погружался в ее чтение...»

Еще несколько строк о человеке-легенде В.Ф. Войно-Ясенецком

Значительное явление всегда пленяет нас,

познав его достоинства, мы оставляем без внимания то,

что кажется нам в нем сомнительным.

Лион Фейхтвангер

О блестящем хирурге и архиепископе В.Ф.Войно-Ясенецком, святителе и свещенноисповеднике Луке (1877-1961) написано достаточно. И все же каждый новый, даже мелкий, штрих к его портрету помогает отчетливее представить образ человека, совмещавшего глубокую религиозность и научную медицинскую деятельность.

I. О нем так рассказывали

Впервые о В.Ф. Войно-Ясенецком я услышала на лекции в Ташкентском государственном университете1 от известного этнографа А.С. Морозовой в 1960 г. Шел разговор о преданности, и Анна Сергеевна поведала студентам одну из бытовавших в то время - переплетенных с реальностью - легенд о Валентине Феликсовиче: во имя любви к своей будущей супруге молодой человек отказался от карьеры художника (эгоистической профессии, на взгляд девушки), и - по желанию своей возлюбленной - стал простым земским врачом…

Преждевременная смерть жены в Ташкенте круто изменила линию его судьбы. Желая остаться верным клятве своей супруге, Войно-Ясенецкий отказался от соблазнов мирской жизни и стал монахом-священником (Брак с Анной Васильевной Ланской состоялся в 1905 году, но на медицинский факультет Киевского университета Валентин Феликсович поступил еще в 1898 году. Жена скончалась в 1919 году, священнический же сан он примет в 1921-м. И только 31 мая 1923 года («отказавшись от соблазнов мирской жизни») рукоположен в сан епископа.

При чтении данного материала следует помнить, что и некоторые другие, приводимые автором (и впервые обнародованные в воспоминаниях) цифры, факты, даты, имена и фамилии, возможно, также нуждаются в дальнейших фактографических уточнениях. Ведь большая, полная, академическая биография святителя Луки еще до сих пор никем не написана).

Потом он находился в смертельно опасной ссылке на Крайнем Севере, при всякой возможности, лечил больных - все больше народными средствами. Во время Великой Отечественной войны работал хирургом в госпитале. Затем эта, уже знакомая мне, фамилия прозвучала в студенческой археологической экспедиции во время одной из вечерних бесед в рассказе академика М.Е. Массона. Речь шла об известном в конце 1920-х годов «деле ташкентского врача, профессора Михайловского».

В середине 70-х гг. ХХ в., работая в Республиканском правлении Общества охраны памятников истории и культуры Узбекистана, я прочитала статью о В.Ф. Войно-Ясенецком в журнале «Наука и религия», и первый порыв - добиться закрепления имени этой невероятно цельной личности в памяти наших горожан, хотя бы в форме мемориальной доски на одном из зданий, где он жил или работал... Не получилось. Опубликованных материалов о трудовой деятельности ученого в Ташкенте, необходимых в подобных случаях для непростых бюрократических процедур, не оказалось: в послевоенный период, вплоть до смены политических эпох, имя В.Ф. Войно-Ясенецкого фигурировало в основном в научной медицинской литературе, лишь изредка - в центральных средствах массовой информации и - никогда - в местных.

Первой публикацией в Узбекистане, первой, можно сказать, ласточкой, явилась статья С.Варшавского и И.Змойро «Войно-Ясенецкий: две грани одной судьбы», опубликованная в журнале «Звезда Востока», 1989, № 4., за ней последовал материал Екатерины Мараловой «Профессор Войно-Ясенецкий. Архиепископ Лука» в газете «Комсомолец Узбекистана» от 25 мая 1990 г. К большому сожалению, тогда эти публикации как-то прошли мимо автора этих строк.

Причисление в 1995 г. Симферопольской и Крымской епархией архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), нашего современника и земляка, к лику местночтимых святых, а затем и канонизация как священноисповедника подтолкнули меня к розыску новых объектов культурного наследия в нашей республике, связанных с его именем. Они могли бы помочь нам достовернее реконструировать ташкентский период биографии этой ошеломляющей личности. Тем более, я в этом совершенно уверена, и в будущем к его образу будут многократно обращаться историки, писатели, деятели изобразительного искусства, театра, кино, телевидения. И новые обнаруженные материалы, среди которых могут оказаться настоящие «золотые крупинки», не станут лишними. Иногда, казалось бы, и незначительные факты дают возможность прояснить главное.

II. Письменные документы

Многие значимые и переломные моменты в драматической жизни В.Ф. Войно-Ясенецкого прочно связаны с Узбекистаном. Здесь он обрел духовную славу. Здесь он, имея минимальный опыт рядового священнослужителя, став в 1923 г. епископом, нашел мужество возглавить Ташкентскую и Туркестанскую епархию. А это был один из самых трудных периодов в истории православия в Средней Азии.

Здесь Войно-Ясенецкий с вынужденными перерывами, среди которых наиболее длительными были две административные ссылки, плодотворно трудился и на медицинском поприще (с 1917 по 1937 г.). Именно в ташкентский период была подготовлена им, а в конце 1934 года издана одна из главных его монографий - «Очерки гнойной хирургии», вкупе с другими трудами принесшая ему мировую научную известность.

В общей сложности В.Ф. Войно-Ясенецкий около четырех лет был изолирован от общества в Ташкенте - трижды находился под следствием. Последнее судебное дело длилось особенно долго - с 23 июля 1937 г. по март 1940 г. Затем доктор медицины и представитель высшего духовенства был этапирован в Восточную Сибирь. Последующие годы проживал в России и на Украине.

За значительный вклад в практическую и теоретическую медицину в декабрюе 1945 года В.Ф. Войно-Ясенецкий был удостоен Сталинской премии 1 степени (небывалый случай для священника!)…

Свой поиск мы начали с посещения Центрального Государственного архива. Оказалось, что с его фондами не работал ни один из главных на сегодняшний день биографов Войно-Ясенецкого - ни Марк Поповский4 , посетивший наш город в 1967 и 1971 гг., ни другие авторы статей и книг о В.Ф. Войно-Ясенецком.

Поэтому из творческого поля зрения исследователей выпало рукописное письмо владыки Луки, написанное в тюремных застенках, на имя тов. Русанова, уполномоченного Постоянного представительства ГПУ (Главное Политическое Управление) в Туркреспублике (28 июня 1923 г.), и личное дело Войно-Ясенецкого, заполненное его рукой 1 ноября 1934 г. Последний документ позволяет уточнить некоторые моменты его трудовой деятельности и место проживания в Ташкенте на тот момент (В.Ф. Войно-Ясенецкий. Личное дело. ЦГА Республики Узбекистан. Ф. 837-22. дело 34. л.197).

Кроме того, в личном фонде крупного ученого антрополога, сподвижника В.Ф. Войно-Ясенецкого - Л.В. Ошанина имеются машинописные очерки о Валентине Феликсовиче. Этот ценный мемуарный источник неоднократно использовался в биографической литературе, но фрагментарно. Поэтому мы посчитали необходимым напечатать данный труд Л.В. Ошанина в сборнике «К истории христианства в Средней Азии» (Изд. «Узбекистон». 1998 г.). Там же поместили и вышеназванное письмо (Опубликовано также в журнале «Восток Свыше». Выпуск VII).

В документальной повести М.Поповского «Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга» приводится только один фрагмент из воспоминаний первого среднеазиатского бактериолога, доктора медицинских наук Алексея Дмитриевича Грекова (1873-1957), касающийся В.Ф. Войно-Ясенецкого, причем без ссылки на использованный источник.

Нами установлено, что текст был взят историографом из копии неопубликованной машинописной рукописи А.Д. Грекова - «50 лет врача в Средней Азии» (рукопись, 1949, СС. 145-146), на тот период хранящейся в Республиканском институте эпидемиологии и микробиологии. Первый экземпляр мемуаров находится в семейном архиве дочери врача О.А. Грековой. Вот эти выдержки полностью:

«Как известно, до революции в Средней Азии не было вузов, в том числе не было и медфакультетов. По инициативе тогдашнего комиссара здравоохранения И.И. Орлова собралась группа наиболее видных врачей, в т.ч. Слонимы Моисей и Михаил, Ясенецко-Войно, я, еще кое-кто и перед нами был поставлен вопрос о кадрах. Это сразу же привлекло массу желающих учиться из числа окончивших среднюю школу и из рабочих, потянувшихся к науке. Начатые с осени 1918 г. занятия пошли настолько успешно, что уже осенью 1919 г. созрело решение преобразовать среднюю школу в первый курс медицинского факультета. Это совпало с аналогичным решением Центра об открытии в Ташкенте университета с медфаком. Покуда же в организационной группе в Ташкенте стали Михаил Ильич Слоним, Ошанин, Ясенецко-Войно и я. Для чтения ботаники пригласили Дробова. А так как все мы, названные, упирались идти в деканы-хозяйственники, по моему предложению, пригласили старого ташкентского врача Бровермана, который был очень польщен этим и, имея связи с правящей головкой, вскоре добился предоставления под медфак помещения бывшего кадетского корпуса. Сюда мы и перешли из бывшего «буфа» (кафе-шантан (театр-варьете) «Буфф» находился на углу двух улиц - Карла Маркса 42 (ныне ул. Мусаханова) и 1 мая (ныне ул. Шахрисябзская), где сперва начали чтение лекций и занятия. Общую биологию читал Михаил Слоним, Войно-Ясенецкий - анатомию, Дробов - ботанику, я - микробиологию, Ошанин - физику и химию…

Студентов набралось масса, и они с жадностью набросились на учебу, помогая всем, чем было возможно, молодому факультету. Так, помню, кости для анатомии раздобывались на старых кладбищах в окрестностях Ташкента, рискуя при этом своими боками… Не было книг, на гектографах перепечатывали оттиски с тех, что имелись у руководителей. Войно-Ясенецкий выполнял художественные таблицы по анатомии, ботаник собирал травы и на них обучал слушателей и т. д…

В декабре 1920 г. я был избран профессором наравне с Моисеем Ильичом Слонимом и Войно-Ясенецким…

Во время создания медвуза особенно обращала на себя внимание колоритная фигура Войно-Ясенецкого. Он приехал в Ташкент в начале Первой мировой войны хирургом в городскую больницу. Мне пришлось впервые столкнуться с ним, разбирая, в числе других врачей, конфликт между ним и работавшим ранее в городской больнице врачом Ш. Не помню сейчас сущность конфликта, но виной его был Ш. В дальнейшем я стал встречаться с Войно-Ясенецким, когда создалась инициативная группа по развертыванию медшколы и факультета. Я обратил внимание на то, что если Войно-Ясенецкому приходилось, как и мне, придти на собрание группы раньше других, он вынимал из кармана маленькую книжечку и погружался в ее чтение. Вскоре я убедился, что это было Евангелие. В дальнейшем, уже при развернутом факультете, должно быть в 1920 или 1921 г., мы узнали, что Войно-Ясенецкий принял сан священника, а еще некоторое время спустя он сделался уже архиереем, пользовавшимся громадной популярностью. Его постоянно окружали поклонницы - божьи старушки и, вероятно, благодаря им, благодаря своим проповедям, не всегда согласованным с тогдашним направлением, на него обрушился ряд гонений. Он бывал и в тюрьме, его посылали то в ту, то в другую отдаленную местность, где, между прочим, население спешило использовать его как прекрасного хирурга-бессребреника. Но он оставался верен своему новому сану и призванию, и смело мерил Союз из конца в конец. Но прошли годы нетерпимости, в правящих кругах спохватились, что, кроме архиерейства, Войно-Ясенецкий - крупный хирург, дали ему возможность закончить и выпустить в свет прекрасную книгу по хирургии. Разразилась Отечественная война, и он стал во главе хирургов крупного центра Сибири, а после войны мы видим его уже в крупном европейском городе Союза окруженным ореолом одного из крупнейших хирургов Родины. И в то же время - это все же архиерей. Можно не соглашаться с убеждениями этого человека как духовного лица, но приходится преклоняться перед его стойкостью, непоколебимостью в своих религиозных убеждениях».

«В.Ф. Войно-Ясенецкий. Врач-хирург. Доктор медицины. Профессор. Светило медицины. Близкий друг академика Филатова. Пребывая в Ташкенте, в 1921 г. принял сан священника русской православной церкви. В 1923 г церковное руководство возвело его в сан епископа Ташкентского и Туркестанского с монашеским именем Лука.

Заняв такую позицию в религии, В.Ф. Войно-Ясенецкий не уменьшил и не прекратил деятельность лечащего врача и профессора. Был очень энергичным . Но не все шло гладко.

В конце двадцатых годов он был обвинен в убийстве профессора Ташкентского медицинского института Михайловского. Я приехал жить в Ташкент позднее. Тогда я разговаривал с сыном убитого профессора, который был действующим лицом в этой трагедии. Молодой Михайловский отвечал неохотно. Он сказал, что имеется в продаже книга, излагающая эту историю. Молодой Михайловский учился в ТашМИ и сейчас работает врачом в Ташкенте. В феврале, марте или апреле 1936 г. в газете «Правда Востока» была помещена статья под заглавием «Медицина на грани знахарства» и была направлена против опытов В.Ф. Войно-Ясенецкого с катаплазмами) . Статья подписана ташкентскими профессорами и врачами и касалась Войно-Ясенецкого («Правда Востока» от 9 апреля 1935 г.).

Профессор Войно-Ясенецкий послал в редакцию свои разъяснения, письмо его также было опубликовано в газете «Правда Востока» («Правда Востока» от 10 июля 1936 г. В сборнике документов «Крестный путь святителя Луки (подлинные документы из архивов КГБ)», подготовленном В.А. Лисичкиным, даты публикации этих статей взяты неизвестно откуда. Мне пришлось просмотреть 8 газетных подшивок, чтобы уточнить их. - Л.Ж .).

Для человека сегодняшнего дня понятно, что В.Ф. Ясенецкий был на пороге величайшего открытия - открытия спасительного пенициллина: язвы излечивались плесенью и грибком нестерильного чернозема. Но тогда этого не знали. Идею подхватили англичане, которым и выпала всемирная слава...

Как-то в моих руках оказалась книга, в которой советский автор знакомит читателей с научным творчеством ученых в области медицины, представлявших интерес за рубежом. Автор доходит до фамилии Войно-Ясенецкий. Профессор-хирург оставил философское наследие. Утверждает, что орган человеческого тела сердце - выполняет не только функцию перекачивания крови. Но что именно сердцем человек получает информацию извне, в сердце вмешивается мыслительная творческая работа, сердце делает интеллектуальные открытия, изобретения. Сердце принимает решения, а не аппарат головного мозга. Это учение за рубежом получило название кардиоцентризм.

Предлагаемый портрет (фотопортрет) В.Ф. Войно-Ясенецкого не дает представлений о его внешности.

Он создавал впечатление избранности и величия. Все молчали, пока он не обращался с вопросами, пока он не начинал разговора. Высокий рост, стройное сильное мужское тело. Большая голова, манеры с мужской изящностью .

Он принимал больных бесплатно. Свои деньги раздавал. Его имя будет жить в веках » (Махкамов Э.У. Рукопись. 1986. Музей здравоохранения Узбекистана. Архив. Папка 118).

Нам удалось собрать и неизвестные или малоизвестные биографические сведения о ташкентцах, которым Войно-Ясенецкий особенно симпатизировал, с которыми имел деловые контакты, оказавшие впоследствии влияние на его судьбу.

В биографической литературе эти сведения ранее не упоминались.

Известно, что близкое окружение любого человека в какой-то мере отражает черты его самого. В августе 1937 г. подсудимый В.Ф.Войно-Ясенецкий на очередном допросе на вопрос следователя: «Кто у вас из близких знакомых в гор. Ташкенте из нецерковников?» - после профессоров медицины С.Г. Борджима и М.А.Захарченко, третьим назвал инженера Александра Львовича Цитовича. «Знаком с ним с 1921 г. по его жене - дочери бывшего священника Богородицкого.14 Я являюсь крестным отцом его сына. Цитович несколько раз заходил ко мне на квартиру по вопросу строительства моего дома в качестве консультанта, несколько раз заходил ко мне с просьбой оказать помощь своим знакомым-больным и с этой целью присылал мне свою легковую машину. Один раз, летом 1934 года, я заходил к Цитовичу на квартиру».

А.Л.Цитович - обрусевший белорус, атеист, в качестве городского архитектора принимал участие в проектировании театра драмы (ныне в этом здании расположен узбекский драматический театр им. Аброра Хидоятова), первого памятника Ленину в Старом городе, позднее - в проектировании Таштелеграфа (ул. Навои). Двое его сыновей Петр и Николай стали специалистами в области точных наук. Третий - Павел - заслуженным врачом республики.

Младший сын А.Л.Цитовича - Николай Александрович (1915-2003), бывший старший преподаватель местного Текстильного института, весь пронизанный прохристианской настроенностью, вспоминал владыку Войно-Ясенецкого с большим благоговением:

«Когда отец Лука по окончании службы выходил из храма Сергия Радонежского, его сопровождала такая большая толпа, как на демонстрации. Да, великий человек был. Он имел особенный голос, ни с чем не сравнимый. Мечтал построить больницу на 5-6 коек и просил отца сделать ее проект. Валентин Феликсович приходил к нам изредка в гости. У меня на тот период болели легкие, и он посоветовал родителям отвезти меня в Семиречье. В то время мы жили в угловом особняке на пересечении улиц Жуковской (дом 22) и Советской. Дом не сохранился. Святитель Лука приезжал в наш город в 1946-47 годах. Тогда он в последний раз побывал и на Боткинском кладбище, где отдал дань памяти могиле жены Анны (1887-1919). В обратный путь на ташкентский вокзал владыку провожал его крестник - мой средний брат Петр (1920 -1997).Его крестили в 1922 г. уже после смерти моего деда».

На одном из допросов 3 декабря 1937 г. В.Ф. Войно-Ясенецкому был задан вопрос, ставший впоследствии роковым в его следственном деле: «Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с польским ксендзом Савинским?».

«Польский ксендз Савинский был у меня на квартире 2-3 раза как больной. Я беседовал с ним о книгах по католическому богословию, которым сильно я интересуюсь. После него, видимо по его поручению, был у меня 2-3 раза в квартире Щебровский, который приносил ко мне богословские католические книги».

Из дополнительного протокола от 20 марта 1939 г.: «…в-третьих, участвовать в шпионской работе совместно с польским ксендзом Савинским я также не мог, так как относительно Щебровского, фигурирующего в деле в качестве посредника по шпионажу, я был предупрежден своим зятем Жуковым-Войно еще в 1926 и 1927 году, что это самый опасный провокатор и секретный сотрудник ГПУ».

О ксендзе Савинском до самого последнего времени ничего не было известно. Более того, его фамилия не фигурировала ни в каких списках католического духовенства. Ксендз Савинский был арестован 19 июля того же злополучного года. На допросах он показал, что лично был знаком с В.Ф. Войно-Ясенецким (епископом Лукой). 24 ноября 1937 года римско-католического священника расстреляли, а Войно-Ясенецкому в 1939 году было предъявлено в качестве одного из обвинений связь «с польским ксендзом в г. Ташкенте Савинским, резидентом польской разведки».

Савинский Иосиф Болеславович родился в 1880 году в г. Познани (Польша), в семье врача. Окончил философско-богословский факультет Римского университета. С 1905 по 1906 годы учился на философско-историческом факультете Бреславского университета в Германии. Служил викарием в г.г. Луцке и Кременцы (1917-20 гг.). В 1920 году несколько месяцев служил капелланом. Затем два года прослужил настоятелем костела в местечке Ляховцы.

После разграничений территории между СССР и Польшей оказался на территории СССР. С 1928 по 1933 годы отбывал наказание по ст.58-6 (шпионаж). После освобождения через уполномоченного Польского Красного Креста хлопотал о выезде в Польшу. В 1934 году, не получив ответа от польского Красного креста, связался с общиной города Ташкента и прибыл в г. Ташкент в качестве настоятеля римско-католического костела.

В 1937 году был арестован НКВД Узбекской ССР по обвинению в контрреволюционной пропаганде и агитации, а также в участии в контрреволюционной организации и в организационной деятельности по подготовке контрреволюционных преступлений.

Определением Военного Трибунала Туркестанского Военного Округа от 19 мая 1958 года постановление Комиссии НКВД и Прокуратуры СССР от 10 октября 1937 года было отменено.

Щебровский Евгений Владимирович, 1904 г.р., уроженец г. Ташкента, русский. Социальное происхождение - из дворян. По религиозным убеждениям - католик. Холост. В 1936 г. окончил факультет иностранных языков Педагогического института. Занимался преподавательской деятельностью. Был неоднократно судим за участие в анархических кружках.

С 1920 по 1921 годы Е.В. Щебровский был одним из членов анархической организации «Анархо-культ». В 1921-1922 годах являлся членом «Анархической федерации молодежи». Три года (1924-1927 гг.) находился в ссылке за участие в кружке анархо-мистического направления в г. Ашхабаде. В 1930 году вновь был осужден по ст. 58, 10 УК РСФСР и приговорен к 3 годам ссылки в Таджикистан за организацию анархо-мистической группы молодежи.

Арестован 28 февраля 1937 г. Управлением государственной безопасности НКВД Узбекской ССР. Обвинялся в том, что «будучи активным противником советской власти, систематически вел контрреволюционную фашистскую пораженческую агитацию, высказывал контрреволюционные клеветнические взгляды о Сталинской конституции и восхвалял германо-итальянский фашизм».

Из протокола допроса Щебровского Е.В.:

«Я по своему мировоззрению и своей психологии чужд советской власти и советской идеологии и не разделяю политики советской власти», «я высказывался о необходимости вступления всех верующих в католическую церковь с принятием всех его догматов - как обязательное требование веры и как укрепление веры с целью борьбы с безбожием».

17 августа 1937 г. приговорен к расстрелу. Реабилитирован в 1989 г. в связи с отсутствием в его действиях состава преступления (Письмо ФСБ от 10. 2263 от 18 август 2003 г. на имя главы Римско-католического прихода в г. Ташкенте Кшиштофа Куколки).

III. Новые устные свидетельства

65 лет отделяет нас от того времени, когда Войно-Ясенецкий - уже навсегда - покинул Узбекистан. Но еще совсем недавно мы могли общаться с ташкентцами, которые помнили пастырское служение В.Ф. Войно-Ясенецкого в столичной церкви Сергия Радонежского, бывали у него дома, общались с ним в своих квартирах, учились и работали с его детьми или слышали о нем от представителей старшего поколения. Теперь свидетелей этой замечательной жизни осталось немного, и всем им уже далеко за восемьдесят.

Но и до сих пор иные горожане не понаслышке, а на основе личного общения с ним или с его пациентами, называют Войно-Ясенецкого одним из лучших хирургов ХХ века, широко образованным врачом в разных областях медицины и просто - человеком, обладавшим выдающимися душевными качествами.

Вот что поведала нам академик АН Республики Узбекистан, доктор искусствоведения Г.А. Пугаченкова:

«О Войно-Ясенецком я слышала в 30-х годах, как о странном по тем временам сочетании врача и священнослужителя. Для меня - убежденной атеистки - это казалось несовместимым. Тем более что в Ташкенте были свежи воспоминания о событиях 30-х годов, связанных с другим врачом - Михайловским. Но одну деталь о Войно-Ясенецком я узнала от археолога Всеволода Даниловича Жукова (1902-1962), старший брат которого, Сергей, был женат на его дочери...

Однажды, будучи в служебной командировке в Бухаре, В.Д. Жуков пил воду из тамошних крайне антисанитарных, полных заразной нечисти, водоемов-хаузов и заболел очень тяжелой формой амебной дизентерии. Врачи в Ташкенте посадили его на строжайшую диету. Исключены были почти все продукты, и он едва не умер не столько от болезни, сколько от голода. Узнав об этом, Войно-Ясенецкий распорядился: «Нужно есть!» и предложил - к ужасу своих коллег-терапевтов - съедать побольше тертых сырых помидоров и еще чего-то из живой растительности. И вернул человека к жизни. Он был хирургом, владел широкими познаниями в области медицины и природы. На этой широте позиций, в значительной мере, была основана и его книга о гнойной хирургии военных лет, удостоенная Сталинской премии».

А вот рассказ учительницы истории и географии Анастасии Васильевны Ступаковой (1918 г.р.):

«Войно-Ясенецкого знаю как врача. Бабушка очень меня любила и водила по врачам, так как я была очень худенькой. Кто-то ей посоветовал обратиться к Войно-Ясенецкому. Мы пошли к нему на квартиру, которая располагалась в районе Уездной улицы. Мне тогда было лет 9-10, но я очень хорошо запомнила этот визит к врачу, так как впервые меня осматривали так внимательно (прослушал сердце и легкие, осматривал горло, руки и ноги и т.д.). Наконец, врач сказал бабушке: «Этой бояться нечего. Эта долго проживет». Таким образом, оценка состояния моего организма оказалась очень верной. И вот я дожила до 86 лет, и умирать не собираюсь. Обслуживаю полностью себя и еще помогаю сыновьям и снохе».

Из беседы священника Сергия Николаева с одним из своих прихожан (запись 2003 года, текст воспоминаний нам любезно передал Р. Дорофеев):

«...Многие знали, что раны и болезни, связанные с нагноением, лучше всех излечит Владыка Лука (еще его называли профессор Войно-Ясенецкий).

Жила в Ташкенте одна семья, перенесшая всю тяжесть репрессий, ссылок и волею Божией попавшая в Ташкент. Муж занимался малярной работой, а жена трудилась по домашнему хозяйству. В начале 1937 года у них тяжело заболел сынишка: в ручку попала инфекция и поразила надкостную ткань. Пошло сильное нагноение надкостницы, грозившее гангреной.

Бедная мать обратилась в Ташкентский медицинский институт за помощью. По совету одного человека ей удалось с сынишкой попасть на прием к Владыке. Он осмотрел мальчика очень внимательно, отвел в сторону женщину и сказал: «Необходима ампутация». «Нет, - воскликнула женщина. - Пусть лучше умрет, чем будет калекой на всю жизнь». Владыка, удивляясь твердости молодой матери, удалился в операционную, где у него висела икона, и долго молился. Затем, выйдя, сказал: «Готовьте мальчика к операции», и удалился для приготовления всего необходимого для ее совершения.

Операция длилась часов 8-9. Вся рука и спинка мальчика покрылись множеством операционных швов. (Позже) сильно утомленный Владыка сказал, что было очень тяжело, нагноение распространилось до спины. Появилась опасность полного поражения организма.

Мальчик стал поправляться. Владыка полюбил его и даже брал с собой на утренние обходы больных. «Ну что - трудно жить на свете?», - спросил (однажды) Владыка. «Трудно», - отвечал спасенный ребенок».

Болислав Мстиславович Матласевич, отметивший в 2002 году свое восьмидесятилетие, вспомнил другой случай. В 1929 году его мама была на приеме доктора Войно-Ясенецкого с жалобами на боли в желудке. После осмотра он порекомендовал ей поехать в Семиречье, в местечко Ванновка и побольше пить там воды.

Наш современник Георгий Александрович Боряев (инженер, 1934 г.р.) называет Владыку своим крестным отцом по той причине, что в 1936 г. тот спас ему жизнь.

«Я лежал с матерью в ТашМИ в связи с крупозным воспалением легких. Состояние моего здоровья было критическим. На счастье, мать в это время в клинике встретила Войно-Ясенецкого. Она обратилась к нему с просьбой о помощи. Войно-Ясенецкий прочитал молитву, дал какое-то лекарство, и я выздоровел. Моя мама была женщиной набожной, хорошей портнихой. Иногда с просьбой что-то пошить обращался и Валентин Феликсович. Мы тогда жили совсем рядом.

В послевоенный период Владыка приезжал в Ташкент только один раз. Он приходил в наш дом. Это было в 1947 г., незадолго до отмены продовольственных карточек». (Из личной беседы в декабре 2003 года).

Эмоциональная по характеру оперная певица Государственного Академического Большого театра оперы и балета имени Алишера Навои Ираида Федоровна Чернева (1922-2005) не могла вспоминать отдельные моменты из далекого прошлого, связанные с именем владыки Луки, без слез:

«Как сейчас помню один из эпизодов. Однажды папа и Владыка встретились на нашей улице. Отец поднял меня, и я засунула руку в большой растопыренный карман рясы крестного и вытащила тоненькие печеньки, скорее всего просвирки. Этот человек очень дорог мне многократно. Он спас жизнь моему отцу: сделал ему трепанацию черепа. Оперировал и моего мужа».

О непростом характере Войно-Ясенецкого ходили легенды. Он из тех, кто не меняет своих принципов и убеждений. Все информаторы отмечали его необыкновенную энергетику и невероятную цельность личности. После трех тяжелых ссылок он не сломался, более того, нашел силы достаточно весомо заявить о себе.

Как вспоминали коллеги и близкие знакомые Войно-Ясенецкого, Владыка никогда не жил сытно, никогда не смеялся, но умел «мило улыбаться». Для священнослужителя, на наш взгляд, это единственно верное, естественное состояние.

Валентин Феликсович всю жизнь ратовал за бедных, за право получать необходимую бесплатную медицинскую помощь каждому, кто в ней нуждается.

Когда в мае 1918 г. Нарком здравоохранения поднял вопрос о создании Ташкентской высшей медицинской школы, профессору Войно-Ясенецкому удалось убедить начальство открыть среднее медицинское учебное заведение, которое работало бы по упрощенному варианту и готовило сельских (кишлачных) врачей. Однако через восемь месяцев школа была закрыта, а точнее - перестроена в медфак по проекту И.И. Орлова. Подобный поворот в решении проблемы подготовки медицинских кадров не повлиял на добрые взаимоотношения ученых, и подтверждением тому фотоснимок, датированный 1935 годом, на котором запечатлены Войно-Ясенецкий и Орлов.

Давно уже подмечено, что первый камень обычно бросают оттуда, откуда не ждешь. И поэтому, видимо, полной неожиданностью для Войно-Ясенецкого стала вышеупомянутая Э.У. Махкамовым статья в газете «Правда Востока» от 9 апреля 1935г. под заголовком «На грани знахарства», подписанная несколькими врачами. Первым значился И.И. Орлов.

В 30-е годы прошлого века теплые отношения установились между семьями Аведовых и Жуковых-Войно.

В 1996 г. Нина Арташесовна (кандидат искусствоведения, 1924 г. р.) с большой любовью воскрешала в памяти те далекие годы.

«Что связывало моего отца Арташеса Аведова (1897-1957), иранского подданного, с С.Д. Жуковым-Войно, вспомнить уже не могу. У нашей семьи в Кибрае (в окрестностях Ташкента) на тот период имелся большой сад. За ним ухаживали наемные рабочие. Отец служил посезонно садовником в Иранском консульстве в Ашхабаде. Между прочим, сохранилась фотография, на которой он запечатлен с иранским консулом, а также купчая (1904 г.) на сад и другие документы, связанные с деятельностью деда и отца. Владение значительным участком земли на тот период создавало семье проблемы с местной властью. Видимо, на этой почве отец и сблизился близко с С.Д. Жуковым, зятем Войно-Ясенецкого, юристом по профессии. Сергей Данилович с женой Еленой, дочерью Войно-Ясенецкого, тогда жили в доме его матери (на ул. Свердлова). «Мама мне и моему брату Ване всегда говорила, когда мы шли в гости к Войно-Жуковым: «Если Владыка выйдет навстречу, подойдите и поцелуйте ему руку». Его считали святым».

Папу арестовали 3 февраля 1938 г. и поместили в областную тюрьму. Позднее нам стало известно, что он сидит в одной камере с Войно-Ясенецким. Вот каким образом мы узнали об этом… Однажды получив его одежду для стирки, мы обнаружили панталоны с вышитыми инициалами «В.Я.» (Строки этих воспоминаний для нас особенно интересны тем, что подвергают сомнениям утверждения некоторых авторов книг и статей о Войно-Ясенецком, что после третьего ареста семья два года ничего не знала о судьбе профессора).

На следующий день после ареста отца Н.А.Аведовой арестовали и ее маму Сатенику. В следственной тюрьме (ныне на этом месте находится здание трикотажной фабрики «Юлдуз»), она познакомилась с молодой женщиной Симой, женой знатного афганца Раима Мухаммеди, бежавшего в 1929 г. из провинции Мазари-Шариф в СССР и осевшего в Ташкенте. Через год женщин освободили, но они продолжали общаться, тем более, что нужно было носить передачи своим мужьям по одному адресу.

Экс-губернатор Северной провинции Раим Мухаммеди в течение двух лет являлся соседом по нарам с епископом Войно-Ясенецким, и не один вечер вел мирный диалог на богословские темы с православным священником, терпимым к людям разных вероисповеданий и национальностей. Это эпизод из необыкновенной судьбы афганского принца подробно описан М.Поповским.

Нам удалось выяснить некоторые подробности ташкентской поры семьи Раима Мухаммеди.

Парадоксально, но после семилетней тюремной отсидки пришлому афганцу сразу доверили как носителю афганского и персидского языков преподавание на Восточном факультете САГУ (ныне национальный университет Республики Узбекистан). Один из его учеников, ныне академик А.П. Каюмов, подчеркивает его высокую образованность, воспитанность и доброту. На сборе хлопка «афганский принц» трудился наравне со всеми, считал себя «гражданином Союза». В начале 50-х годов семья Раимджона Умарова (Раима Мухаммеди) переехала в Москву.

Владыка обладал сильной харизмой, отличался необыкновенной добротой... В душе каждого, кто общался с ним или знакомился с его научными и философскими трудами, что-то изменялось к лучшему.

Кстати, неординарными врачами-бессребрениками, честно служившими науке милосердия и отечеству, являлись и его современники - врачи А.Д. Греков, А.П. Березский и др.

Военный врач А.П.Березский (1878-1945) с 1918 г. по 1919 год в порядке общественной нагрузки являлся председателем Больничного Совета, который впоследствии был преобразован в Ташкентский отдел здравоохранения. Сотрудничал с Войно-Ясенецким в конкурсной комиссии при Союзе врачей в 1918 г., которая решала вопрос о праве вернувшихся с фронта врачей занимать свои прежние места (Газета «Народный Университет» от 16 августа 1918 г.).

10 марта 1936 г. в «Правде Востока» в репортаже о слете отличников здравоохранения, в частности писалось:

«Анатолий Петрович Березский замечателен тем, что за все 34 года врачебной деятельности он не имел ни одного платного пациента. Вот уже 11 лет А.П. бессменно лечит рабочих Ташкентского трамвая. Обслуживание членов семей не входит в его обязанности. Тем не менее, доктор Березский в любое время дня и ночи (будь то обычный или выходной день) спешит по первому зову на квартиру к больному».

IV. Периодическая печать

Мы просмотрели в библиотеках республики все сохранившиеся местные газеты 1917-1937 гг. и нашли целый ряд сообщений, статей и фельетонов, в которых упоминается о В.Ф. Войно-Ясенецком.

Информационные заметки, помещенные в местном печатном органе «Наша газета» за 21 мая, 12 июня и 16 июля 1918 г. свидетельствуют о позитивном отношении Комиссариата здравоохранения к общественной службе главного врача Ташкентской городской больницы - Войно-Ясенецкого. Эти сообщения в несколько строк дают возможность назвать фамилии врачей (Демидова, Журавлева, Успенскую, Шишову и др.), ранее не упоминавшихся в статьях о Войно-Ясенецком, с которыми Валентин Феликсович тесно контактировал во врачебных комиссиях во время различных эпидемий или при освидетельствовании мобилизуемого медицинского персонала.

В данный период в спокойном тоне упоминается фамилия хирурга и в кратких публикациях, касающихся его духовной жизни. Они конкретизируют круг ташкентских знакомых и единомышленников будущего представителя духовенства, уточняют отдельные моменты его жизнеописания. Например, архиепископ Лука в своих мемуарах, написанных им на склоне лет - «Я полюбил страдание...», - в частности, писал: «Я скоро узнал, что в Ташкенте существует церковное братство, и пошел на одно из заседаний его». В газете же «Народный Университет» от 4 июля 1918 г. (№ 50) в кратком обзоре 2-го Туркестанского съезда духовенства и мирян говорится о том, что на его заседании Войно-Ясенецкий докладывал об учреждении Туркестанского братства с целями религиозно-просветительными, миссионерскими и благотворительными. Братство должно было стать центром религиозной жизни края. Таким образом, В.Ф. Войно-Ясенецкий стоял у истоков его организации. По инициативе Братства 27 сентября 1918 года в кафедральном соборе доктор медицины В.Ф. Войно-Ясенецкий, еще не помышлявший о принятии духовного сана, читал лекцию «О смысле жизни», что стало предтечей его многолетнего философского труда «Дух. Душа. Тело». О проведении данного мероприятия сообщала «Наша газета».

Владыка имел свое видение мира, многое умел предвидеть, стремился распознать тайну бытия. При этом четко представлял, перед какой аудиторией будет выступать. По словам Л.В. Ошанина доклады Войно-Ясенецкого в Союзе врачей всегда «…были строго научны и в них не было никакой религиозной тенденции».

Из этих же заметок нам стало известно, что вместе с будущим архиепископом Войно-Ясенецким проблемы церковной жизни пытался разрешить мирянин, активный участник 2-го Туркестанского съезда духовенства и мирян - Е.К. Бетгер (1887-1956), впоследствии крупный ученый, библиограф, директор Публичной библиотеки имени Навои. До сих пор среди его почитателей бытовало мнение, что Евгений Карлович - немец по происхождению, принял православие поневоле - оказалось, он был православным по духу.

Статьи и фельетоны из более поздних подшивок газет, в которых упоминалось имя Войно-Ясенецкого, написанные уже после принятия им сана священника, тоже достаточно точно отразили настроение части общества того времени по отношению к духовенству. Отныне они носят откровенно разнузданный травящий характер, Но и в них иногда содержится полезный фактический материал, помогающий нам уточнить некоторые моменты биографии известного хирурга и церковного деятеля, а также членов его семьи.

В фельетоне «Автокефальный кот и хирургическая щука», напечатанном в «Туркестанской правде» 13 сентября 1923 года, приводятся ценные для нас сведения из автобиографии Войно-Ясенецкого, написанного им 15 августа 1920 г.:

«Я очень не любил естественных наук, а имел сильное влечение к наукам философским и историческим, 13 лет служил земским врачом, специализировался по хирургии, и написал 29 научных работ, в том числе докторскую диссертацию, за которую получил в 1915 году одну из виднейших в России премий. С марта 1917 года заведую хирургическим отделением городской ташкентской больницы».

В газете «Комсомолец Узбекистана» в статье «Чуждые в САГУ» от 14 января 1930 года имеются выпады против студентов - детей представителей духовенства медицинского факультета Среднеазиатского университета. После дочери «попа Жмакина» и «сына попа Юштина», третьим был назван и младший сын епископа Войно-Ясенецкого Валентин.

В газете «Правда Востока» от 7 и 24 ноября 1935 года целые полосы отданы освящению торжеств, посвященных 15-летию Ташкентского медицинского института. Однако имя профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого - одного из пионеров высшего медицинского образования в Туркестане - не упоминается.

К большому сожалению, ничего не говорится о талантливом хирурге и в ныне действующем Музее истории ТашМИ.

V. Исторические реликвии

В личном архиве Н.А. Цитовича сохранилось письмо Войно-Ясенецкого, адресованное матери Николая Александровича:

«Елене Петровне мир и благословение. Весьма радуюсь добрым качествам Пети и его выздоровлению и мирному Вашему житию. Почему это Вы ожидаете меня в Ташкенте? Уж очень далеко от Вас, и я, конечно, не могу оставить своих многочисленных епархиальных дел. О болезни Алексея Онисимовича я не могу, конечно, вполне ясно судить за глаза. Одно только могу сказать определенно: если у него не пульсирует передняя и задняя артерии стопы, то, безусловно, необходима ампутация, но не только стопы, что совершенно недопустимо, а голени в верхней трети, или лучше ампутация в голенном суставе по гритти.

Да исцелит его Господь, а всем Вам да подает здравие телесное и мир душевный».

«У меня и семьи моей все, слава Богу, хорошо и благополучно. А. (архиепископ) Лука 2УШ.»

Год написания письма отсутствует. По словам Н.А.Цитовича, письмо было написано в 1960 году. Теперь эта реликвия и выше упоминавшаяся рукопись при нашем содействии пополнили фонд ЦГА Республики Узбекистан.

В библиотеке племянника А.Н. Цитовича - Александра имеется монография Войно-Ясенецкого «Очерки гнойной хирургии» с авторской надписью. Этой книгой дорожат многие ташкентские врачи. Имя ее автора знакомо медицинским специалистам во всем мире. В научной литературе существует даже профессиональный термин «разрез по Войно-Ясенецкому».

При возврате конфискованных во время ареста органами НКВД вещей, семье Аведовых - по ошибке - передали и предметы, принадлежавшие В.Ф. Войно-Ясенецкому: пластинку с записью православной духовной музыки и книгу немецкого ученого В.Вундта «Гипнотизмъ и внушение» (Санкт-Петербург.1898 г.). На обложке книги имеются экслибрисы двух ее владельцев: «Книжный магазин В.А. ПРОСЯНИЧЕНКО. г. Киев» и «Доктор медицины - В.Ф. ЯСЕНЕЦКИЙ-ВОЙНО». Печатью с таким текстом он продолжал пользоваться долгие годы. Правда, в статье Д. Тобольцева «Откровение епископа Луки (по поводу смерти профессора Михайловского)», опубликованной в «Ташкентской правде» 13 февраля 1930 г., написано, что на справке о причине смерти Михайловского рядом с подписью «доктор медицины, епископ Лука» имеется оттиск «небольшой кругленькой печати, на которой значится «доктор медицины В.Ф.Войно-Ясенецкий». По всей вероятности, здесь упомянута та же самая печать, ну, а фамилия хирурга в новом произношении дана в статье по уже поздней, устоявшейся привычке.

И В.А. Лисичкин на странице 197-й своей книги тоже отмечает, что справка Е.С. Михайловской написана на именном врачебном бланке: «Доктор медицины Ясенецкий-Войно В.Ф.».

Раритетную грампластинку с записями духовной музыки Н.А. Аведова в 1998 году передала на хранение в Ташкентскую и Среднеазиатскую епархию.

VI. Документальные памятники

Нами подобрана целая галерея фотопортретов друзей и людей из близкого окружения В.Ф. Войно-Ясенецкого в Ташкенте. Среди них, например, фотоснимок, на котором запечатлена Елена Войно-Жукова с двумя подругами. На обратной стороне имеется пометка «13 февраля 1933 года».

В своих устных рассказах Н.А. Аведова неоднократно упоминала доброту Елены, ее кулинарные способности. При этом сожалела, что та рано потеряла мужа, да и сама преждевременно ушла из жизни в 1972 году.

Примечательны фотографии семьи священника Василия Берсенева, служившего в церкви Сергия Радонежского, в которой читал проповеди и о. Валентин (Войно-Ясенецкий), портреты священников Богородицких и их родственников, афганского принца Раима Мухаммеди, известных ташкентских врачей - коллег по работе (Березского, Грекова и др.).

Архиепископ Лука во все времена своей многотрудной жизни поддерживал теплые отношения с духовенством местной православной епархии. Об этом свидетельствуют сохранившиеся в частных архивах ташкентцев фотографии. Одну из них мне показал преподаватель Ташкентской Духовной семинарии Р.В. Дорофеев. Владыка Лука снят в богослужебном облачении на амвоне храма в окружении священнослужителей. Снимок явно сделан после совершения литургии. Дата отсутствует.

Еще одна фотография была опубликована в газете «Слово Жизни» в декабре 2002 г. На ней святитель Лука снят вместе с ташкентским священником Константином. Надпись на обороте снимка свидетельствует, что этот священнослужитель подарил ее своим знакомым в 1954 г.

Отрадно отметить, что документальные и иконографические материалы о нашем славном земляке собирают и другие ташкентцы (например, ныне покойный митрофорный протоиерей о. Пахомий (Лай), преподаватель Ташкентской Духовной семинарии Р. Дорофеев, филолог и краевед Б.Н. Завадовский и др.)

VII. Мемориальные места

Общеизвестно, насколько сильно воздействуют на человека места, связанные с жизнью чем-то замечательных людей. Они помогают окунуться в атмосферу ушедшего времени.

Хотя, по словам Н.А. Цитовича, «в Ташкенте, в собственной квартире, такому именитому человеку по существу и не пришлось пожить», тем не менее следует признать, что первые шесть лет семья Войно-Ясенецкого жила в довольно сносных условиях. Ему, как главному врачу городской больницы, был предоставлен шестикомнатный дом на казенной территории. Это было самое современное по тому времени общественное лечебное учреждение, расположенное почти в пригородной части города по ул. Жуковской (ныне Садыка Азимова). Комплекс зданий, построенных в 1898 г., был даже электрифицирован, правда, в годы гражданской войны нормальная жизнь городской электросети была парализована.

После первого ареста - в июне 1923 г. дети вместе с Софьей Велецкой переселились в крохотную комнатушку, где им даже пришлось соорудить двухэтажные нары.

На сегодня уже составлена карта-схема памятных мест в городе, связанных с именем хирурга и религиозного деятеля святителя Луки (Войно-Ясенецкого).

Вернувшись в Ташкент после первой ссылки в конце января 1926 г. владыка «обосновался в квартире, в которой жила Софья Сергеевна Велецкая с моими детьми». По словам Н.А.Цитовича «это был флигель в две комнатки с прихожей во дворе бывшего скромного особняка М.И. Мальцевой на улице полковника Долинского.

В рукописи самиздата, ходившей по рукам в советское время и помеченной 1979 годом, написано несколько иначе: жил он в этот период «в домике на ул. Учительской. Софья Сергеевна вела хозяйство, жила в маленьком флигелечке во дворе».

Мы более склонны доверять Цитовичу. Ведь вряд ли у Велецкой были средства, чтобы снимать такую большую площадь…

Святитель Лука за давностью описываемых событий просто ошибся, когда писал в мемуарах, что «поселился на Учительской». На самом деле Учительская улица являлась главной на участке земли русской части г. Ташкента, до революции находящегося во владении купца Юсуфа Давыдова. Рядом на этом же участке были распланированы улицы Долинского и Новая. Данный факт подтверждал в своих мемуарах и Л.В. Ошанин:

«Как-то мы с женой встретили Войно на Новой улице (ныне ул. Каблукова), возвращавшегося с архиерейской службы. Он в это время жил на улице Долинского, в доме № 8».

Кстати, это один из немногих уголков патриархального Ташкента, сохранившегося почти в первозданном виде.

«Особняк Мальцевой» нам собирался показать Н.А. Цитович, поскольку неоднократно бывал на всех квартирах Войно-Ясенецкого, но из-за плохого самочувствия этого сделать так и не смог. Его нам помогла отыскать И.Ф. Чернева (1923-2005). В конце 20-х годов прошлого века ее семья проживала напротив. В этот период Владыка занимался богослужением и частной медицинской практикой. Во дворе дома всегда толпился народ.

Своими отрывочными воспоминаниями с нами поделилась Рафоат Сулеймановна Кучликова (1932 г.р.). Ее семья проживала тоже по соседству с домом Войно-Ясенецких. По ее словам, Валентин Феликсович бывал в доме ее родственника Рустама Исламова - председателя Наркомзема, а также в доме ее мамы - Хасият Миркаримовой и тети - Рисалят Саид-Алиевой.

«В 1936-1937 гг. Войно-Ясенецкий приводил к нам лицевого хирурга А.Ф.Кейзера - для консультации по поводу возможности сделать операцию моей сестре».

Несколько лет назад, при расширении автомагистрали, ряд дореволюционных построек вблизи Алайского базара был разобран, и памятный дом теперь стал угловым. Капитальная постройка без всяких внешних отличий имеет четыре окна с парадным подъездом посередине. От того времени сохранились высокие деревянные резные ворота, ведущие в довольно большой двор, ветхие пристройки «с удобствами на улице» и несколько старых деревьев. Среди них выделяются два кедра, бывшие тогда редкостью в крае, и орешина. По преданию, под кедрами любил отдыхать Войно-Ясенецкий.

Кстати, в районе Учительской улицы в годы, вплоть до 1946 г., проживал В.П. Филатов (талантливый офтальмолог и церковный чтец) - большой друг В.Ф. Войно-Ясенецкого.

В этот период жизни хирург Войно-Ясенецкий занимался только частной практикой и принимал в месяц «около 400 больных. Очередь выстраивалась с 5 часов утра.

После возвращения из второй ссылки в Ташкент (весной 1934 г.) Войно-Ясенецкий некоторое время находился в разъездах. Согласно его личному листку от 1 ноября 1934 г., Валентин Феликсович на тот период работал заведующим хирургическим отделением в той же первой городской больнице, где работал в 191

Серия сообщений " ":

«Когда я перебираю свои воспоминания о Туркестане, я иногда не без грусти думаю о том, как основательно забыты люди, играющие когда-то более чем заметную (научную) роль, даже при скромном служебном положении»

Часть 1 -
Часть 2 - Войно-Ясенецкий В.Ф.
Часть 3 -
Часть 4 -
...
Часть 6 -
Часть 7 -
Часть 8 -

На днях в Центральном военно-морском клиническом госпитале под Москвой состоялась III Научно-практическая конференция «Духовное и врачебное наследие святителя Луки, профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого».

На днях в Центральном военно-морском клиническом госпитале под Москвой состоялась III Научно-практическая конференция «Духовное и врачебное наследие святителя Луки, профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого ».

Посвящённая 50-летию со дня преставления архиепископа Симферопольского и Крымского, профессора медицины, непревзойдённого хирурга с мировым именем, лауреата Государственной премии, выдающегося богослова, автора научных трудов и проповедей, духовного писателя, милосердного врача и бесстрашного исповедника.

Значительная часть его жизни была связана с Узбекистаном. В ташкенте он был главным врачом городской больницы, принял монашество, написал свой гениальный труд о гнойной хирургии, был сослан в Сибирь после наветов местных врачей, вернулся, в войну стал лауреатом Сталинской премии, одно время возглавлял епархию. В Ташкенте похоронены его мать, жена, трое детей.

В докладах отмечалось, что жизнь святителя Луки, его патриотизм, любовь к родине являются прекрасным примером в деле воспитания молодёжи и российского воинства, современных медиков, учёных, священнослужителей. Участники конференции отметили огромное значение научных и духовных трудов великого святого XX века и их влияние на развитие современной медицины.

В фойе конференц-зала госпиталя были представлены стендовые доклады о деятельности В.Ф. Войно-Ясенецкого и выставка его научных работ из архивов Центральной научной медицинской библиотеки им. И.М. Сеченова. Демонстрировались видеофильм «Вторая научно-практическая конференция «Духовное и врачебное наследие святителя Луки – профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого» и документальный фильм А.А. Муравьёва «Лука. Архиепископ Тамбовский».

В работе конференции, прошедшей при поддержке Московской патриархии, приняли участие видные учёные, врачи центральных лечебных учреждений Московского округа, гражданского здравоохранения, представители общества православных врачей Москвы, Санкт-Петербурга, Крыма, священнослужители Русской православной церкви и Элладской православной церкви.

Представителей Греции, высоко оценивших значение и организацию третьей конференции, приглашали и на первые две, которые проходили в 2009 и 2010 годах 11 июня, в день памяти святителя. Но в этот день по традиции греки принимали участие в торжествах в Симферополе, где святитель возглавлял кафедру последние 15 лет своей жизни и где находятся его святые мощи.

11 июня 2011 года около сотни греков отправятся на юбилейные торжества в Симферополь, чтобы почтить память одного из любимых русских святых.

В преддверии этого юбилея и состоялась конференция, которую открыл председатель президиума, начальник ФГУ «ГВКГ им. академика Н.Н. Бурденко МО РФ», заслуженный деятель науки РФ, доктор медицинских наук, профессор, генерал-майор медицинской службы Игорь Борисович Максимов. Затем было оглашено приветственное слово и благословение Святейшего патриарха Московского и всея Руси Кирилла .

Перед началом конференции проректор российского православного института Св. Иоанна Богослова, ректор гимназии имени Св. праведного Иоанна Кронштадтского, протоирей Василий Мельничук отслужил молебен святителю Луке (Войно-Ясенецкому).

После вступительного слова начальник филиала №3 ФГУ «ГВКГ им. академика Н.Н. Бурденко МО РФ», доктор медицинских наук, полковник медицинской службы Владимир Михайлович Мануйлов вручил доктору медицинских наук профессору Юрию Николаевичу Фокину диплом лауреата премии имени генерала армии А.В. Хрулёва за научные труды, посвящённые взаимодействию военных медиков и духовенства в работе по формированию у воинов высоких морально-психологических качеств.

Участник первой и второй чеченских кампаний, хирург-консультант, доктор медицинских наук, профессор Ю.Н. Фокин, отметивший в мае своё 50-летие, рассказал о черкасском периоде жизни Войно-Ясенецкого, представив коллективный труд врачей ЦВКГ им. Вишневского, на территории которого действует храм во имя Святителя Луки.

Президент национального медико-хирургического центра им. Н.И.Пирогова, академик РАМН Ю.Л. Шевченко и доктор медицинских наук М.Н. Козовенко представили доклад «Школа Н.И. Пирогова: В.Ф. Войно-Ясенецкий», в котором представили профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого как продолжателя хирургической школы выдающегося русского хирурга Н.И. Пирогова. М.Н. Козовенко выступил также с докладом «Земский путь хирурга В.Ф. Войно-Ясенецкого».

«Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) – последний энциклопедист русской истории» – так назывался доклад профессора В.А. Лисичкина, председателя Экспертного совета по важнейшим научно-техническим и социально-экономическим проблемам Государственной думы РФ, академика РАЕН, доктора экономических наук.

По мнению учёного, наследие святителя нельзя сводить лишь к медицинскому и духовному, но правомерно говорить также о естественнонаучном, медико-биологическом, психологическом, психиатрическом, философском, богословском (более 1200 проповедей), этическом, эстетическом (картины, рисунки), педагогическом (уроки и мастер-классы), публицистическом (социально-политические статьи) и эпистолярном наследии Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого.

Председатель Общества православных врачей им. Святителя Луки в Санкт-Петербурге, доктор медицинских наук, кандидат богословия, профессор протоиерей Сергий Филимонов выступил с докладом «Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) о духовном облике врача», рассмотрев 4 аспекта: отношение врача к Богу, к себе (своей совести, своему служению, к молитве), к больному и коллегам.

Член Синодальной комиссии по канонизации святых игумен Дамаскин представил на конференции доклад о периоде репрессий, которым подвергался со стороны властей святитель Лука. Собрав по крупицам факты биографии, игумен Дамаскин за два года написал житие великого святого.

На конференции также освещались следующие вопросы: деятельность В.Ф. Войно-Ясенецкого как земского врача, учёного с мировым именем, духовного врачевателя, его научные и богословские труды; развитие научных идей, изложенных в монографии

«Очерки гнойной хирургии», в диагностике и лечении гнойно-септических заболеваний на современном этапе; хирургия со времён В.Ф. Войно-Ясенецкого до наших дней; инфекционные осложнения в хирургии; использование высоких медицинских технологий в хирургии; вопросы клинической медицины; духовное и пастырское окормление лечебных учреждений – православный путь в лечении больных; крымский период в жизни и деятельности архиепископа Луки; благодатная помощь в лечении больных по молитвам святителю Луке (Войно-Ясенецкому) в Греции.

Профессор Георгий Константинович Папагеоргиу , заведующий 2-й хирургической клиникой Центральной государственной клинической больницы г. Афины «Евангелизмос» сделал доклад на тему «Наука и чудо в хирургической практике. Возможно ли их сосуществование? Опыт хирурга».

Православный греческий врач рассказал о чудесах исцеления больных из собственной врачебной практики, подтвердив достоверность подобных случаев второго докладчика из Греции – игумена монастыря Преображения Господня Сагмата архимандрита Нектария (Антонополуса). Его интереснейший доклад назывался «Дивен Бог во Святых Своих. Чудесные явления и помощь святителя Луки в Греции».

Именно благодаря миссионерской и издательской деятельности отца Нектария в последние годы имя святителя Луки стало особо почитаемым Элладской православной церковью. Отец Нектарий, которого в Греции называют «секретарём епархии Святого Луки», посетил практически всё города и поселки, где жил, отбывал ссылки и служил архиепископ-хирург, лауреат Сталинской премии 1-й степени. Отец Нектарий – автор книг и статей о святителе Луке.

Вот и на нынешней конференции её участники получили в подарок от издательства Свято-Троицкой Сергиевой лавры только что изданную книгу «Безмездный целитель святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Житие. Чудеса. Письма», составителем которой является архимандрит Нектарий, а переводчиком – Наталья Георгиевна Николау, кандидат философских наук, преподаватель кафедры классической филологии МГУ, руководитель Греческой школы, расположенной в церкви Всех Святых на Кулишках, на подворье Александрийского патриархата (метро «Китай-город»).

Она же переводила доклады греков на русский язык, изданные в сборнике материалов третьей конференции, посвящённой святителю Луке. Наталья Георгиевна, знающая отца Нектария около 20-ти лет, по его просьбе начала переводить на греческий язык русские книги о Святителе Луке, которые разошлись по всей Греции.

Подобно тому, как архиепископ-хирург пожертвовал большую часть полученной им за научные труды Сталинской премии детям-сиротам, греческий монах все средства от своей издательской деятельности тратит на помощь социально незащищенным детям из России и Украины. Его благотворительную программу «Мост любви», по его глубокому убеждению, благословил сам Святитель Лука.

Отец Нектарий уже много лет руководит отделом по работе с молодёжью Митрополии Фив и Левадии и детским православным летним лагерем Фивской и Левадийской епархии Элладской православной церкви.

В период с 2002 по 2010 год ежегодно на пожертвования греков сотни русских и украинских детей имели возможность не только отдохнуть в лагере, расположенном на склоне горы Парнас, но и совершить незабываемое паломничество по святым местам Греции. Этих детей в Греции называют «детьми святого Луки», поскольку они приезжают из мест, связанных с именем великого русского святого. К сожалению, из-за экономического кризиса в Греции в 2011 году о.

Нектарий не смог найти средства для приёма российских и украинских детей.

В 2010 г. фонд «Русский мир» поддержал проект «Русский мир у подножия Парнаса», а в 2011 г. – проект «Дети святителя Луки», в рамках которого предполагается создание одноимённого фильма. Оба проекта посвящены детскому греческому православному лагерю и его руководителю – отцу Нектарию – продолжателю традиций благотворительности и милосердия Святителя Луки.

11 июня 2011 года о. Нектарий примет участие в торжествах, посвящённых 50-летию со дня кончины архиепископа-хирурга, которая пройдёт в Симферополе.

По словам о. Нектария, он был поражён не только прекрасной организацией конференции, но, прежде всего, необыкновенно доброжелательной атмосферой, созданной оргкомитетом конференции во главе с его председателем – кандидатом медицинских наук Валерием Владимировичем Марчиком , который сопровождал гостей из Греции во время поездки в Сергиев Посад и Переславль-Залесский, где долгое время жил и работал знаменитый хирург В.Ф. Войно-Ясенецкий . Архимандрит Нектарий побывал в этом городе уже в четвёртый раз.

11 ноября 2011 г. на II Международную конференцию, посвящённую 50-летию со дня преставления святителя Луки, которая пройдёт в Афинах, приглашено много российских участников. Они в очередной раз смогут убедиться в том, как почитают русского святого в Греции. Такие конференции, по словам о. Нектария, помогают ещё больше убедиться, что «мы – два народа, которые очень близки, потому что нас объединяет единая православная вера».

– Когда мы встречаемся на подобных мероприятиях, мы понимаем, что никакие границы между нами не существуют, они нас не разделяют. Давайте молиться, чтобы Господь сохранил нас в здравии, и мы могли ещё не раз встретиться, – сказал на прощание архимандрит Нектарий, который был в Симферополе у мощей Святителя Луки более 50-ти раз и посетил практически все места, связанные с его именем.

Мы привыкли восхищаться Клятвой Гиппократа, хотя мало кто читал ее целиком, и еще меньше знают о том, что она называется просто Клятва, реже – Клятва врача.

Страшная клятва Гиппократа

Удивление приносит знакомство с древним памятником греческой письменности, входящим в так называемый Гиппократов корпус . Высокая этика этого текста остается современной – не случайно все присяги и клятвы, которые приносят молодые врачи-выпускники, основаны на этом древнем тексте. И о достойном отношении к пациенту говорится там, и о почитании научившего тебя медицинскому искусству, и о целомудрии во всех смыслах…

Только одно ускользает от нашего современного сознания – если бы эта Клятва выполнялась во всём ее древнем смысле, не стали бы врачами ни Антон Павлович Чехов, ни Николай Александрович Вельяминов, ни Михаил Афанасьевич Булгаков, ни Лука Войно-Ясенецкий. Причина проста – Клятва гласит: «Наставления, устные уроки и всё остальное в учении я клянусь сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому».

Это подметил крупный исследователь Гиппократова корпуса Людвиг Эдельштейн, совершивший, кстати, в середине XX века переворот в подходе к истории античной медицины. Он сломал многие сложившиеся в XVII–XIX веках стереотипы восприятия места и роли античного врача в обществе.

Врач греческой древности – это не богатый, украшенный перстнями человек, это странник, с посохом идущий по дорогам, небогатый периодевт. Это ремесленник. И искусство врачевания называется techne iatrike – подобно искусству горшечника.
Итак, ты можешь стать врачом только в том случае, если твой отец – врач.

К счастью, эта клятва рода асклепиадов, потомков Асклепия, таинственного бога-героя, победителя смерти и врача, очень быстро потеряла этот первоначальный смысл.

Гиппократ

Бунт Галена

В семье зажиточного пергамца, известного архитектора Никона – горе. Упрямый единственный сын – «Нравом в мать!», восклицает в горести Никон – не желает более учиться отцовскому искусству.

«Чего же ты хочешь, дитя мое?» – вопрошает усталый Никон. «Хочу учиться на врача!» – отвечает юноша сквозь слезы. «Этого еще не хватало!» – кричит в сердцах Никон, швыряя дифрос, маленький табурет, в угол. Раб-сириец ловко уворачивается, и дорогая египетская ваза разлетается на осколки.

Юноша в слезах убегает в свою спальню, Никон приказывает высечь раба, пытается сосредоточиться на хозяйственных книгах – но от расстройства все валится из рук. Усталый, измученный многодневной домашней войной, он возжигает светильники перед статуями богов и, конечно, перед статуей покровителя их города, Асклепия Пергамского, и ложится спать, призывая судьбу-Тюхе быть милостивой к нему, несчастному архитектору…

Наступает ночь. Созвездие Асклепия-Змееносца сияет над Пергамом, над храмом Асклепия, над медицинской школой при нем, над домом многострадального Никона…

«Никон!» – говорит некий муж в белом одеянии. – «Ты поступаешь против воли богов!»

Никон ворочается на своем беспокойном ложе, но не просыпается. «Отдай сына в мою семью, Никон! – говорит божественный гость. – Его удел – среди асклепиадов!»

Так в Пергамском асклепейоне во II веке нашей эры появился новый ученик, слава которого дошла до Рима и пережила два тысячелетия. Сын архитектора Никона, – придворный врач римского императора Марка Аврелия, а затем и его сына Коммода. Врач, которого почитали и в античности, и в cредние века в Европе и на арабском Востоке. Имя его не забыто и теперь. А кто помнит его однокашников из врачебных семей?

Клавдий Гален

Потомственные монахи-художники эпохи Возрождения

Всем известна история любви отца реформации августинианца-монаха Мартина Лютера и монахини Катарины, принесшая на свет шестерых детей. Но менее известна история монаха Филиппо и монахини Лукреции, истинных чад эпохи Возрождения. Фра Филиппо, сирота, воспитанный монахами и принявший в пятнадцать лет монашество, выкрал из монастыря монахиню Лукрецию, ставшую матерью его детей, в том числе талантливого Филиппино.

Папа Римский по ходатайству Козимо Медичи всё-таки признал этот брак законным, освободив супругов от монашеских обетов. Филиппино рано осиротел и стал учеником Ботичелли, одна из известнейших его картин – «Видение святого Бернарда» в Бадиа во Флоренции. Самые знаменитые работы Филиппо находятся в соборе города Прато.

Мимесис и рыжий Сашка

С древних времен обучение состояло в подражании – по-гречески «мимесис». Ученик должен был стать, «как учитель его» (Мф. 10:25), будь то обучение Торе при ногах Гамалиила, как было в жизни Павла, или плотницкому мастерству, как было в жизни отрока Иисуса из Назарета, названного сына Иосифа. Тысячи и тысячи сыновей учились ремеслу от своих отцов и передавали выученное дальше.

«Древний мир… верно хранил предание, традицию. Отец мог оставить поэму сыну, чтобы тот ее окончил, как мог оставить возделанную землю. Возможно, «Илиаду» создал кто-то один; быть может – целая сотня людей. Но помните: тогда в этой сотне было больше единства, чем сейчас в одном человеке. Тогда город был как человек. Теперь человек – как город, объятый гражданской войною », – писал Честертон.

Кажется, эта традиция древнего мира сохранилась в семьях скрипичных дел мастеров. В итальянском городе Кремоне с 1097 года упоминается род Амати, но впервые это имя зазвучало на весь мир, когда молодой Андреа Амати, еще двадцатишестилетний молодой человек, уже стал ставить свое родовое имя на свои инструменты.

Вместе с братом Антонио они открыли мастерскую и творили в ней то, что потом будут называть «классической скрипкой» – круто закругленная головка, не очень выпуклые деки, узкая талия, удлиненные и изящные пропорции.

Впервые они обратили внимание на выбор древесины для скрипки – только клен и ель брали они, а особый лак был вторым секретом того, отчего скрипка пела, словно дева-итальянка с голосом сопрано. Эти скрипки были в числе скрипок короля, и немногие богачи могли позволить себе их иметь.

Андреа и Антонио стали основателями великой скрипичной династии – их сыновья были так же гениальны, как отцы, но чума унесла всю семью в могилу, едва не прервав род Амати навсегда. И внук Андреа – Никола, единственный выживший, продолжил завещанное ему.

Но ему было суждено нечто большее, чем стать воскресителем рода Амати – скрипичных дел мастеров. В его школе родились основатели других великих школ, он стал, как источник, из которого разбегаются десятки полноводных, сильных рек – Руджери, Гранчино, Санто Серафин…

Один из его учеников – носящий имя его славного деда, Андреа, и фамилию Гварнери, основал новую школу, а уже его внук, самый знаменитый из Гварнери, Джузеппе, получит эпитет Дель Джезу – «Иисусов»: он всегда подписывал скрипки тремя греческими буквами, иота-эта-сигма, IHC – акронимом Спасителя.

Второй ученик Амати известен всем. Это Антонио Страдивари, проживший долгую и счастливую жизнь, чьи скрипки пели звонче и веселее скрипок Амати, и чей секрет никогда не будет разгадан – грунт ли, лак ли дают скрипкам его удивительный голос? Или так поет душа неродного наследника великого Амати, достроившая город, допахавшая поле, допевшая песню?

Антонио Страдивари

Стоит отметить, что когда Константин Третьяков подарил Московской консерватории в XIX веке коллекцию смычковых инструментов мастеров Амати, Гварнери и Страдивари, он сделал это с одним, но строгим условием: эти инструменты предназначались для употребления беднейшими учениками… Династия может родиться не от плоти и крови, но и от бескорыстия-любви учителя и от доверия-любви ученика…

Но в том же XIX веке после дуэли на Черной речке сыновья не допишут поэмы русского Гомера – и он, пожалуй, сам не представлял это возможным. Пушкин писал в письмах жене о любимом сыне Сашке: «Да, в кого-то он рыж? Не ожидал я этого от него! …Не дай Бог ему идти по моим следам, писать стихи, да ссориться с царями! В стихах он отца не перещеголяет, а плеть обуха не перешибет… »

Родословие по Матфею

Когда читаешь один из самых, пожалуй, непонятных отрывков Нового Завета – родословие Христа у евангелиста Матфея, невольно вовлекаешься в восторг повествователя, повторяющего – «четырнадцать, четырнадцать, четырнадцать родов!»

И потом уже понимаешь, что это – радость о Мессии-Давиде, и его число – четырнадцать – с умыслом образовано в родословной, а вернее, кратком богословском трактате Матфея. Да, Иисус – Давид, Давид и Давид! И Он – от плоти и крови Авраама и Исаака, Иорама и Иоафама, Авиуда и Азора – поколений и поколений давидидов. Он – корень и потомок Давида, и этим всё сказано!

Всё? Но, заканчивая родословие на ликующем «пришел Давид!», евангелист словно перебивает себя и говорит (по-гречески это звучит значительно ярче): «А что касается Рождества Иисуса Христа, то оно было так».

И родословие, генеалогия генезиса-бытия Бога с людьми вырывается за рамки человеческих ступеней, по которым тяжко шагает к надежде поколение за поколением, Авраам и Исаак, Авиуд и Азор – «не получая обещанного» (Евр. 11:39). Бог действует совершенно свободно, и Иисус рождается наперекор всем планам и расчетам – но тогда зачем Овид и Иессей? Зачем династии праведников книги Бытия и так ярко напоминающее их родословие Евангелия от Матфея?

Но пути Бога во Христе – пути парадокса.

Сын плотника и плотник по ремеслу Сам – как несхож Иисус с Иоанном Предтечей, Своим троюродным братом, сыном священника, впитавшего с ранних лет традицию, передающуюся от отца к сыну со времен Аарона и Моисея, и благороднейшая черта людей этой династии – ревность по Боге, до смерти – своей ли, чужой ли…

И приходит к Нему на Иордан неузнанный младший брат – сколько таких младших родственников в восточных бедных селениях, Бог весть! Иоанн совершает крещение и узнает Того, Кто будет учить не тому, что постиг в мимезисе от учителя через поколения и поколения, а будет учить «со властью», то есть напрямую от Бога, минуя династии и родословия наставников.

Он, Иисус, Сын Божий, Сын Человеческий, словно действует вне династий, родословий и самой традиции – хотя на одежде Его пришиты кисточки-цицит, а после крестной смерти Он будет завернут в плащаницу-тахрихим – как все сыны Израилевы.

Он словно не был в традиции – и это привело Его на Крест, но Он был в ней настолько, что подорвал все родословия и генеалогии изнутри, как разорвалось небо над Иоанном, как разорвалась храмовая завеса в день Его распятия.

И поэтому в Его новое родословие пришли разные люди от пределов земли, не от рода Авраама, а сирофиникияне, греки, римляне, славяне и азиаты. Потому что Он теперь, Воскресший, может любого чужого сделать братом, любого непохожего – научить тому, как слышать Отца…

Непотомственные гении – русские писатели

Удивительно, но великие творцы русской литературы – литературы, открывшей и открывающей миру Христа Страждущего, Христа Кроткого, Христа Неузнанного и Узнаваемого, были вне литературных династий. Словно им, как некогда Саулу, было слово от Духа – и вот, дворяне отчего-то «стали писать», хотя им-то это, на простой житейский взгляд, зачем было?

Не из семей писателей вышли Достоевский, Толстой, Тургенев, и не рассчитывали они на то, что их дети закончат неоконченные романы. Здесь – тайна исхода из династии, сродни тайне Авраама, уводящего Исаака на гору Мориа. Исааку не дано прожить жизнь, похожую на бурную жизнь своего отца, не дано узнать тайну поднятого меча над жертвой всесожжения…

Смерть доктора Боткина

Четвертый сын Сергея Петровича Боткина, Евгений, пробовал искать свой путь, поступив на физико-математический факультет Петербургского университета, но проучился там всего лишь год и стал врачом, как и его знаменитый отец, закончив с отличием Военно-медицинскую академию.

Научная и медицинская карьера его – поистине головокружительны. После командировки за границу в Гейдельберг и Берлин он защищает диссертацию, посвященную своему отцу – его первому наставнику и вдохновителю. Оппонентом его выступает сам великий Павлов.

Наступает 1917 год. Доктора Боткина вызывают на допрос.

«Слушайте, доктор, революционный штаб решил вас отпустить на свободу. Вы врач и желаете помочь страдающим людям. Для этого вы имеете у нас достаточно возможностей. вы можете в Москве взять управление больницей или открыть собственную практику. Мы вам дадим даже рекомендации, так что никто не сможет иметь что-нибудь против вас ».

…Этот Боткин был великаном. На его лице, обрамленном бородой, блестели из-за толстых стекол очков пронизывающие глаза. Он носил всегда форму, которую ему пожаловал государь. Но в то время, когда Царь позволил себе снять погоны, Боткин воспротивился этому. Казалось, что он не желал признавать себя пленником.

«Мне кажется, я вас правильно понял, господа. Но, видите ли, я дал царю мое честное слово оставаться при нем до тех пор, пока он жив. Для человека моего положения невозможно не сдержать такого слова. Я также не могу оставить наследника одного. Как могу я это совместить со своей совестью? Вы всё же должны это понять».

«Для чего вы жертвуете собой для… ну, скажем мы, для потерянного дела?» «Потерянное дело? – сказал Боткин медленно. Его глаза заблестели. – Ну, если Россия гибнет, могу и я погибнуть. Но ни в коем случае я не оставлю царя!» (*)

Для доктора Боткина был выбор – продолжить традиции династии врачей, дело своего отца-врача – или умереть смертью неудачника с другими неудачниками. Но не случайно его отец – и врач, и христианин – дал ему имя Евгений – «благородный». Евгений продолжил традицию отца-христианина и остался великим врачом, достойным своей династии.

Лейб-медик Е.С. Боткин с дочерью Татьяной и сыном Глебом. Тобольск. 1918 год

Евгений Боткин был расстрелян в ночь с 16 на 17 июля 1918 года вместе со своими пациентами – взрослыми и детьми из династии Романовых…

Вопреки всякой безнадежности, совершается чудо – династия русских врачей сливается с династией русских царей, становясь династией мучеников Христовых и обретя себя в Сыне Давидовом, Сыне Божием, Сыне Марии….

(*) По И. Л. Мейер, «Как погибла Царская Семья»

Вы прочитали статью Страшная клятва Гиппократа . Читайте также.

Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) - это один из новопрославленных святых, который, однако, уже окружен огромным почитанием православных христиан. Жизнь его оборвалась в начале шестидесятых годов XX века в результате долгой болезни. Но его имя не забыто, ежедневно возносится молитва святому Луке Крымскому из уст множества верующих.

Становление личности святого Луки

Прежде чем перейти к самим текстам молитв святому, следует немного разобраться в биографии этого человека. Это даст понимание, почему ему вообще возносится молитва. Святому Луке при рождении дали имя Валентин - Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Родился он в 1877 году в Керчи. В детстве отличался склонностью к рисованию и мечтал стать художником, но в итоге выбрал стезю врача. Окончив Киевский университет, Валентин в качестве хирурга трудился на Дальнем Востоке, оперируя раненых солдат, принимавших участие в боях в ходе русско-японской войны. В 1917 году он переезжает в Туркестан, где продолжает вести врачебную практику в одной из больниц Ташкента. В 1920 году он возглавляет кафедру оперативной хирургии и топографической анатомии Туркестанского университета, читает лекции.

Принятие священного сана

Во время жизни в Ташкенте Валентин Войно-Ясенецкий начинает проявлять активный интерес и к церковной жизни. Благодаря одному из своих выступлений в 1920 году касательно церковной жизни в Туркестане Валентина заметил Ташкентский епископ Иннокентий, который и рукоположил его в сан диакона, а затем и священника. Возложив на себя бремя пастырства и неся послушания соборного проповедника, Валентин не оставлял медицину и научную деятельность, продолжая заниматься оперированием и преподаванием.

Преследования и ссылки архиепископа Луки

Преследования отца Валентина начались после принятия им монашеского пострига в 1923 году с наречением имени Лука в честь евангелиста, который также, согласно преданию, был врачом. В том же году иеромонах Лука был рукоположен в епископский сан, после чего последовала первая ссылка - в Туруханск.

Находясь в заключении, епископ Лука работал над своей книгой «Очерки гнойной хирургии», за которую в дальнейшем будет награжден лично товарищем Сталиным. Вскоре преосвященного Луку отправили в Москву, где власти разрешили ему служить и проживать на квартире. Через четырнадцать лет, во время антирелигиозных гонений 1937 года, последовала вторая ссылка епископа Луки, на этот раз в Красноярск. Когда началась война, его направили на работу врачом в красноярский эвакуационный пункт. С 1943 года он также занимает красноярскую архиерейскую кафедру. Однако всего через год его снова ожидает переезд. Теперь уже он в качестве архиерея едет в Тамбовскую область, но не перестает заниматься и медициной, координируя под своим началом порядка 150 госпиталей в области.

Награды и канонизация

С окончанием войны архиепископа Луку ждет церковная награда - право ношения на клобуке бриллиантового креста. А со стороны государственной власти он удостаивается медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».

В 1946 году архиепископу Луке присуждается еще одна награда - Сталинская премия I степени - за вклад в развитие отечественной науки в области медицины.

В этом же году его переводят в качестве архиерея в Симферополь, поручая Крымскую кафедру. Там Преосвященный Лука проведет остаток жизни. К концу своих дней он полностью утратит зрение, но все-таки не перестанет служить.

Совет Московской духовной академии в это время принимает преосвященного Луку как почетного члена академии. А посмертное почитание его в среде церковного народа привело к закономерной канонизации: в 1996 году в Симферополе архиепископа Луку прославили как святителя и исповедника веры.

Прижизненное служение врачом определило и его место в соборе святых - молитва святому Луке стала средством исцеления и выздоровления. К нему, как и к святому Пантелеймону, обращаются люди, одержимые различными недугами, болезнями. Однако молиться о чем-то другом также не возбраняется. Многие родители читают, например, молитвы святому Луке о детях, о семейном благополучии. В качестве покровителя местности архиепископа Луку вспоминают на тех местах, где он нес свое пастырское служение - в Крыму, Тамбове, Ташкенте, Красноярске и др.

Общая молитва святому Луке

В личных молитвах молиться можно своими словами, но совместные службы подчинены определенному порядку и имеют стандартизированный набор текстов. Ниже нами будет приведена молитва святому Луке Крымскому в русском переводе:

О всеблаженный исповедник, святитель, отец наш Лука! Великий угодник Христов! В умилении, приклонив колени сердца нашего, как чада своего отца умоляем тебя со всем усердием: услышь нас, грешных. Вознеси молитву нашу к милосердному и человеколюбивому Богу, которому ты в благости святых, с ангельскими ликами предстоишь. Ибо мы веруем, что ты любишь нас той же любовью, которою всех ближних возлюбил, когда пребывал на земле.
Выпроси у Христа, Бога нашего, чтобы он утвердил своих чад в духе правильной веры и благочестия. Пусть он даст пастырям святую ревность и заботу о спасении паствы, вверенной им. Пусть оберегают право верующих, укрепляют в вере слабых, наставляют незнающих, обличают сопротивляющихся. Каждому из нас дай дар, в котором мы нуждаемся, и который будет полезен и для вечного спасения и в жизни этой. Даруй городам нашим утверждение, земле плодородие, защиту от голода и болезни, утешение скорбящим, выздоровление больным, заблуждающихся на путь истины возврати, родителей благослови, детей в страхе Господнем воспитай и взрасти, сиротам и одиноким помоги. Преподай нам всем твое архипастырское благословение, чтобы мы, имея это молитвенное ходатайство, избавились от противостояния дьявола и избежали всякой вражды, нестроений, ересей и расколов. Проведи нас на дорогу, ведущую к селениям праведных, моля о нас всесильного Бога, чтобы в вечной жизни нам сподобиться с тобою непрестанно прославлять единосущную и нераздельную Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Такова общая молитва святому Луке, читаемая во время официальных богослужений. В молитвенниках, предназначенных для частного использования, приводятся и другие варианты текстов. Одна из них - молитва святому Луке о здоровье - будет приведена ниже. Для удобства понимания текста она также будет представлена в русском переводе.

Святой Лука: молитва о выздоровлении

О, блаженный святитель Лука, услышь и прими нас, грешных, обращающихся к тебе с молитвой! Ты привык в жизни своей принимать и помогать всем, нуждающимся в твоей помощи. Выслушай же и нас, скорбящих, с верой и надеждой к твоему заступничеству взывающих. Даруй нам скорую помощь и чудесное исцеление! Пусть не расточится ныне твое к нам, недостойным, милосердие. Нас, страдающих в суетливом мире этом и нигде не находящих утешения и сострадания в душевных скорбях и телесных болезнях - исцели. Избавь от искушений и мучений дьявола, помоги донести жизненный свой крест, перенести вся трудности жизни и не утратить в нем образа Божия и веру православную сохранить. Дай нам сил иметь на Бога твердое упование и надежду, нелицемерную любовь к ближним, чтобы, когда придет время расставаться с жизнью, достигнуть нам Небесного Царствия вместе со всеми угодными Богу. Аминь

Так в православной церкви почитается святой Лука. Молитва о выздоровлении при этом может читаться не только во время физических изнеможений, но и во время депрессии или какого-либо душевного нездоровья. Кроме того, в круг болезней в церковной традиции входят и духовные проблемы, например, сомнения в вере.