На тему: “Поэты Золотого Века”.

Александр

Сергеевич

А. С. Пушкин

Александр Сергеевич Пушкин родился 6 июня (26 мая по старому стилю) 1799 году в Москве. Отец его, Сергей Львович (1771 -1848), происходил из помещичьей, когда-то богатой семьи. От имений предков (в Нижегородской губернии) до него дошло немного; но и дошедшее он проматывал, совершенно не интересуясь хозяйственными делами; служил он в Московском комиссариате, но службой не был озабочен. Среди его знакомых было много писателей, а брат его Василий Львович приобрел известность как поэт. В доме Пушкина интересовались литературой, а сам Сергей Львович был поклонником французских классиков и сам пописывал французские и русские стихи, которые, впрочем, были известны только знакомым и родственникам. Мать Пушкина, Надежда Осиповна, урожденная Ганнибал, происходила от Ганнибала, петровского "арапа", изображенного в романе Пушкина.

Воспитание Пушкина было безалаберным. Сменявшиеся французы- гувернеры, случайные учителя не могли иметь глубокого влияния на ребенка, в значительной степени предоставленного самому себе.

Детство Пушкин провел в Москве, выезжая на лето в уезд Захарово, в подмосковное имение бабушки. Кроме Александра у Пушкиных были дети - старшая дочь Ольга и младший сын Лев. Родители не уделяли много внимания детям, да, по-видимому, Александр не был любимым ребенком в семье.

Его брат писал впоследствии о детских годах Александра: "До одиннадцатилетнего возраста он воспитывался в родительском доме.

Страсть к поэзии появилась в нем с первыми понятиями: на восьмом году возраста, умея уже читать и писать, он сочинял на французском языке маленькие комедии и эпиграммы на своих учителей. Вообще воспитание

его мало заключало в себе русского. Он слышал один французский язык; Гувернер был француз, впрочем, человек неглупый и образованный; библиотека его отца состояла из одних французских сочинений. Ребенок

проводил бессонные ночи и тайком в кабинете отца пожирал книги одну за другою". В 1810 году возник проект устройства привилегированного учебного заведения - лицея в Царском Селе, при дворце Александра I.

Пушкин, обладавший влиятельными знакомствами, решил определить туда своего сына Александра. В июне 1811 г. Александр со своим дядей поехал в Петербург, благодаря имеющимся связям, Пушкину было обеспечено поступление. 12 августа он выдержал вступительный экзамен. 19 октября был торжественно открыт лицей и с этого дня началась лицейская жизнь Пушкина. Лицей был закрытым учебным заведением, в него было принято всего 30 учеников. Это были дети средних малообеспеченных дворян, обладавших служебными связями.

В связи с политическими событиями 1812 г. Взятие французами Москвы ставило под угрозу Петербург. Из-за большого потока солдат проходившего через Царское Село, в лицее воцарился либеральный дух. В лицей проникали сплетни об Александре I и его окружении. Кругозор

Пушкина в то время расширял П. Чаадаев, оказавшийся в гусарском полку в Царском Селе. Чаадаев был настроен весьма либерально, он вел долгие политические беседы с Пушкиным и сыграл немалую роль в нравственных понятиях Александра. Впоследствии Пушкин посвятил Чаадаеву одно из первых своих политических

стихотворений.

В дальнейшем они станут известными людьми. У каждого лицеиста было прозвище, а у некоторых и не одно. Иван Иванович Пущин - “Жано”, Вильгельм Карлович Кюхельбекер - “Кюхля”, “Глиста”, сам Пушкин - “Француз” и множество других забавных прозвищ.

В лицее Пушкин плотно занимался поэзией, особенно французской, за что он и получил прозвище "француз". Среди лицеистов проводились пассивные соревнования, где Пушкин долгое время одерживал первенство. Из русских поэтов Пушкина привлекал Батюшков и вся группа писателей, объединившиеся вокруг Карамзина. С этой группой Пушкин был связан через семейные отношения, в частности, через дядю, который был вхож в нее. В доме Карамзина, который находился в Царском Селе, Александр ознакомился с Жуковским и Вяземским, их влияние особенно отразилось на творчестве Пушкина начиная с 1815 года.

Любимым поэтом Пушкина был Вольтер, именно ему Пушкин был обязан и ранним своим безбожием, и склонностью к сатире, которая, впрочем,

находилась также в зависимости от литературной борьбы карамзинистов и от шутливых сатир Батюшкова. В лицее Пушкина также коснулись новые течения поэзии того времени: "Оссианицизм" и "Барды". К концу

пребывания в лицее Пушкин подвергся сильному влиянию новой элегической поэзии, связанной с деятельностью таких французских

поэтов, как Парни и Мильвуа. Литературная лицейская слава Пушкина пришла к нему в 15 лет, когда он впервые выступил в печати, поместив в» Вестнике Европы" в июльском номере

стихотворение "К другу стихотворцу".

В октябре 1815 года образовалось литературное общество "Арзамас" и просуществовало оно до конца 1817 года.

Помимо "Арзамаса" и "Беседы" были еще литературные общества. Одним из них был кружок писателей, собиравшихся у Оленина. Там собирались

противники "Беседы" но и не сторонники "Арзамаса". Предводителями этого кружка были баснописец Крылов и Гредич. Пушкин ценил обоих

этих людей и впоследствии посещал Оленинский кружок. Но в лицейское время Пушкин находился под влиянием Арзамаса, вдохновленный сатирой Батюшкова на борьбу с "Беседой" Пушкин разделял все симпатии и антипатии "Арзамаса".

Срок пребывания в лицее кончился летом 1817 года. 9 июня состоялись выпускные экзамены, на которых Пушкин читал заказанное стихотворение "Безверие".

Арзамасец Ф. Вигель писал в своих воспоминаниях: "На выпуск молодого Пушкина смотрели члены "Арзамаса" как на счастливое для них происшествие, как на торжество. Сами родители его не могли принимать в нем более нежного участия; особенно Жуковский, восприемник его в "Арзамасе", казался, счастлив, как будто бы сам бог послал ему милое чадо. Чадо показалось довольно шаловливо и необузданно, и мне даже больно было смотреть, как все старшие братья на перерыв баловали маленького брата. Спросят: был ли он тогда либералом? Да как же не быть восемнадцатилетнему мальчику, который только что вырвался на волю, с пылким поэтическим воображением, кипучею африканскою кровью в жилах, и в такую эпоху, когда свободомыслие было в самом разгаре".

19 октября до самой смерти останется у Пушкина самым памятным днем в его жизни. Сколько приятных воспоминаний будет у Пушкина связанно с лицеем. Ну, хотя бы нашумевшая история с “гогель - могелем”.

История такая. Компания воспитанников с Пушкиным, Пущиным и Малиновским во главе, устроила тайную пирушку. Достали бутылку рома, яиц, натолкли сахару, принесли кипящий самовар, приготовили напиток “гогель - могель” и стали распивать. Одного из товарищей Тыркова, сильно разобрало от рома, он начал шуметь, громко разговаривать, что привлекло внимание дежурного гувернера, и он доложил инспектору Фролову. Начались расспросы, розыски. Пущин, Пушкин и Малиновский объявили, что это их дело и что они одни виноваты. Фролов немедленно донес о случившемся исправляющему должность директора профессору Гауэншильду, а тот поспешил доложить самому министру Разумовскому. Переполошившийся министр приехал из Петербурга, вызвал виновных сделал им строгий выговор и передал дело на

рассмотрение конференции. Конференция постановила: 1. Две недели стоять во время утреней и вечерней молитвы. 2. Сместить виновных на последние места за обеденным столом. 3. Занести фамилии их, с прописанием виновности и приговора, в черную книгу, которая должна иметь влияние при выпуске. Но при выпуске лицеистов, директором был уже не бездушный карьерист Гауэншильд, а благородный Энгельгардт. Он ужаснулся и стал доказывать своим сочленам недопустимость того, чтобы давнишняя шалость, за которую тогда же было взыскано, имела влияние и на будущность провинившихся. Все тотчас же согласились с его мнением и дело сдано было в архив.

Историю с “гогель - могелем” имеет в виду Пушкин в своем послании к Пущину:

Помнишь ли, мой брат по чаше,

Как в отрадной тишине

Мы топили горе наше

В чистом пенистом вине?

Помнишь ли друзей шептание

Вокруг бокалов пуншевых,

Рюмок грозное молчанье,

Пламя трубок грошовых?

Закипев, о, скол прекрасно

Токи дымные текли!

Вдруг педанта глас ужасный

Нам послышался в дали, -

И бутылки вмиг разбиты,

И бокалы все в окно,

Всюду по полу разлиты

Пунш и светлое вино.

Убегаем торопливо...

В пирующих студентах Пушкин так же обращается к Пущину:

Товарищ милый, друг прямой,

Тряхнем рукою руку,

Оставим в чаше круговой

Педантам сроду скуку:

Не в первый раз мы в месте пьем,

Нередко и бранимся,

Но чашу дружества нальем -

И тот час помиримся.

Именно в лицее Пушкин первый раз влюбился.

Фрейлина. “Первую платоническую, истинно поэтическую любовь возбудила в Пушкине Бакунина, - рассказывает Комаровский. - Она часто навещала брата своего и всегда приезжала на лицейские балы. Прилесное лицо ее, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодежи. Пушкин описал ее прелести в стихотворении “К живописцу”, которое было положено на ноты лицейским товарищем Пушкина Яковлевым и понятно пето до самого выхода из заведения “.

Итак, я счастлив был, я наслаждался,

Отрадой тихою, восторгом упивался,

И где веселья быстрый день?

Промчался летом сновиденья,

увяла прелесть наслажденья,

И снова вкруг меня угрюмой скуки тень.

Посидел с милой девушкой в беседке, -

В восторге сладостном погас,

И время самое для нас

Остановилось на минуту!

Получил от нее незначительное письмецо, -

В нем радости мои; когда померкну я,

Пускай оно груди бесчувственной коснется;

Быть может, милые друзья,

Быть может, сердце вновь забьется.

В 1834 году, тридцати девяти лет, Бакунина вышла замуж за сорокадвухлетнего тверского помещика, капитана в отставке, А.А. Полторацкого, двоюродного брата Анны Петровны Керн.

Лицейские годы жизни Пушкина сыграли огромную роль в становлении его как личности, заложили фундамент его гениального творчества.

И лучше всего об этом говорит сам Пушкин!

Прости! Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,

При милых ли брегах родимого ручья,

Святому братству верен я.

И пусть (услышит ли судьба мои молитвы?),

Пусть будут счастливы все, все твои друзья!

Лирика Пушкина

О лирике Пушкина говорить и трудно и легко. Трудно, потому что это разносторонний поэт. Легко, потому что это необычайно талантливый поэт. Вспомним, как он определил сущность поэзии:

Свободен, вновь ищу союза

Волшебных звуков, чувств и дум.

Я обратил внимание на то, что непременным условием творчества поэт считает свободу. Пушкин уже к семнадцати годам был вполне сложившимся поэтом, способным соперничать с такими маститыми светилами, как Державин, Капнист. Поэтические строки Пушкина в отличие от громоздких строф Державина обрели ясность, изящество и красоту. Обновление русского языка, столь методично начатое Ломоносовым и Карамзиным, завершил Пушкин. Его новаторство нам потому и кажется незаметным, что мы сами говорим на этом языке. Бывают поэты «от ума». Их творчество холодно и тенденциозно. Другие слишком много внимания уделяют форме. А вот лирике Пушкина присуща гармоничность. Там все в норме: ритм, форма, содержание.

Брожу ли я вдоль улиц шумных,

Вхожу ли в многолюдный храм,

Сижу ль средь юношей безумных,

Я предаюсь моим мечтам.

Так начинается одно из самых блистательных стихотворений Пушкина. Музыкальное повторение у и ли не кажется нарочитым, но создает особую мелодию стиха, всецело подчиняемую общей идее произведения. Поэта мучает мысль о скоротечности жизни, о том, что на смену ему придут новые поколения и он, возможно, будет забыт. Эта печальная мысль развивается на протяжении нескольких строф, но затем, по мере того как она уступает место философскому примирению с действительностью, меняется и звуковой настрой стихотворения. Элегическая протяженность исчезает, последние строки звучат торжественно и спокойно:

И пусть у гробового входа

Младая будет жизнь играть,

И равнодушная природа

Красою вечною сиять.

Художественное исключительное чутье Пушкина руководило им в выборе ритма, размера. Удивительно точно воспроизводится тряска дорожного экипажа:

Долго ль мне гулять на свете

То в коляске, то верхом,

То в кибитке, то в карете,

То в телеге, то пешком?

Когда читаешь стихотворение «Обвал», невольно приходит на память гулкое горное эхо, возникают в воображении угрюмые очертания скал и обрывов.

И ропщет бор,

И блещут средь волнистой мглы

Вершины гор.

Пушкин, как никто, умел радоваться красоте и гармонии мира, природы, человеческих отношений. Тема дружбы - одна из ведущих в лирике поэта. Через всю свою жизнь он пронес дружбу с Дельвигом, Пущиным, Кюхельбекером, зародившуюся еще в лицее. Многие вольнодумные стихи Пушкина адресованы друзьям, единомышленникам. Таким является стихотворение «К Чаадаеву». В строках, лишенных всякой иносказательности, поэт призывает друга отдать свои силы освобождению народа.

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!

Столь же недвусмысленный призыв к восстанию содержится и в знаменитой оде Пушкина «Вольность». Главная мысль оды в том, что «вольность» возможна и в монархическом государстве, если монарх и народ строго следуют законам, в том числе и моральным. Пушкин призывает к этому, но вместе с тем звучит предупреждение тиранам:

Тираны мира! трепещите!

Поэтические проклятия в их адрес занимают целую строфу.

Самовластительный злодей!

Тебя, твой трон я ненавижу

Твою погибель, смерть детей.

С жестокой радостию вижу.

Читают на твоем челе

Печать проклятия народы.

Ты ужас мира, стыд природы,

Упрек ты богу на земле.

Царь рассвирепел, прочитав эти строки. «Пушкина надо сослать в Сибирь, - заявил он. - Он бунтовщик хуже Пугачева».

На зловещем контрасте безмятежной природы и ужасов крепостничества строится «Деревня». Стихотворение условно можно разделить на две части. Первая часть - это «приют спокойствия», где все полно «счастья и забвенья». Казалось бы, по тону первой части ничто не предвещало взрыва негодования. Даже подбор оттенков говорит нам о радужных картинах сельской природы: «душистые скирды», «светлые лучи», «лазурные равнины». Иначе, «везде следы довольства и труда». Но вторая часть стихотворения несет антикрепостническую

Увижу ль, о друзья! народ не угнетенный

И рабство, падшее по манию царя,

И над отечеством свободы посвященной

Взойдет ли, наконец, прекрасная заря?

Но царь не внял призывам поэта. Пушкина ожидала ссылка. Правда, благодаря Жуковскому, северную ссылку заменили южной. Во время восстания декабристов Пушкин жил в Михайловском. Здесь его застала весть о жестокой расправе над ними. Он пишет замечательное стихотворение «В Сибирь»,

которое передает декабристам через Екатерину Трубецкую. Он посылает друзьям слова утешения:

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье

Пушкин был не только единомышленником декабристов, его стихи воодушевляли их. Каждое новое произведение было событием, переписывалось из рук в руки. Об этом говорится в стихотворении «Арион»:

А я - бесконечной веры полн., -

Пловцам я пел...

Певец оказывается единственным, кто уцелел после «грозы». Но он остается верен своим убеждениям: « я гимны прежние пою».

Быть с друзьями в беде - священный долг каждого человека. Высокие чувства любви и дружбы неизменно сопутствуют Пушкину, не дают ему впасть в отчаянье. Любовь для Пушкина - высочайшее напряжение всех душевных сил.

Как бы ни был человек подавлен и разочарован, какой бы мрачной ни казалась ему действительность, приходит любовь - и мир озаряется новым светом.

Самым изумительным стихотворением о любви, на мой взгляд, является стихотворение « Я помню чудное мгновенье». Пушкин умеет найти удивительные слова, чтобы описать волшебное воздействие любви на человека:

Душе настало пробужденье:

И вот опять явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

Женский образ дан лишь в самых общих чертах: «голос нежный», «милые черты». Но даже эти общие контуры женского образа создают впечатление возвышенного, необычайно прекрасного.

В стихотворении «Я вас любил» показано, что настоящая любовь не эгоистическая. Это светлое, бескорыстное чувство, это желание счастья любимой. Пушкин находит удивительные строки, хотя слова совершенно простые, повседневные. Наверно, именно в этой простоте и повседневности проявляется красота чувств и нравственная чистота:

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам бог любимой быть другим

Особое внимание хотелось бы обратить на стихотворение «Мадонна»

выразились в строках:

Исполнились мои желания. Творец

Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,

Чистейшей прелести чистейший образец

Поэзия Пушкина обладает удивительным даром. Она как живительный бальзам

воздействует на человека. Стихотворения Пушкина мы знаем с юных лет,

но только через какое-то время, иногда много лет спустя, мы открываем для себя заново сказочный мир его поэзии и не устаем поражаться ее кристальной

чистоте, ясности, одухотворенности. Поэзия Пушкина вечна, ибо она обращена ко всему прекрасному в человеке.

Евгений Онегин - один из персонажей Пушкина.

Онегин - главный герой романа, молодой франт с богатым наследством, «Наследник всех своих родных», как говорит о нём сам Пушкин. Онегин показан самим Пушкиным, как человек с очень сложным и противоречивым характером. Сам Пушкин говорит о нём весьма противоречиво: весь роман, преисполнен легкой иронией. Пушкин иронично смакует ученость Онегина, его «»хорошести»», как-то: манеры, способности вести разговор, все эти положительные качества даются как-то иронично. Автор, с каким-то неповторимо корректным смакованием, хвалит Онегина, но в то же время всегда остаётся капля тонкой иронии, которая не исчезает почти до самого конца. Но в то же время сам Пушкин, как он говорит в первой главе, подружился с Онегиным, что поэту нравятся его черты, что он проводил с Онегиным ночи на набережной Невы, говорит о том, как они делились друг с другом воспоминаниями минувших дней...Мне самому, Онегин показался законченным эгоистом, что в принципе немудрено: отец почти не обращал на него внимания, целиком и полностью отдаваясь своим делам, поручив его убогим гувернёрам - «мосье и мадам», а те в свою очередь холили парня, лишь («слегка за шалости бранили», «не докучали моралью строгой»), что естественно, мальчик вырос в человека, думающего только о себе, о своих желаниях и удовольствиях, не умеющий, да и не хотящий уметь обращать внимания на чувства, интересы, страдания других, способный с легкостью обидеть человека, оскорбить, унизить - причинить боль человеку, даже не задумываясь над этим. Его острый язык и подлость характера стали причиной гибели Ленского. Пушкин хорошо сказал о его злом и остром языке: «Сперва Онегина язык меня смущал; но я привык к его язвительному спору, и к шутке с желчью пополам, и злости мрачных эпиграмм»Противоречия в характере Онегина, сочетания в нем безусловно положительных черт с резко отрицательными, обнаруживаются на протяжении всего романа; четко видны изменения Онегина: ему надоедает жизнь городского франта, ему наскучивает эта роль и он переселяется в поместье оставленное ему в наследство от дяди. Там он на некоторый промежуток времени находит интересные занятия, но и они ему наскучивают через пару деньков. События, происходящие в последних главах, сильнее всего действуют на него: первое его изменение - смена привычного эгоизма и пассивного невнимания к окружающим приходит вместе со смертью его друга, Ленского, которая происходит по вине Онегина. В этот момент, он уже не тот высокомерный, стоящий выше всех жизненных впечатлений, иногда только недовольный сам собой, холодный эгоист. Он буквально приходит в ужас от своего страшного и бессмысленного преступления. Убийство Ленского то и переворачивает всю его жизнь. Он не переносит воспоминаний об этом зловещем преступлении, которые приносят знакомые места, он мечется по свету в поисках забытья, но эти поиски не увенчиваются успехом. Он возвращается после долгого путешествия по России. Он познаёт все муки любви, сидя заперевшись у себя в кабинете. Онегин уже теперь не может, как прежде, проходить по жизни, вовсе игнорируя чувства и переживания людей, с которыми он, сталкиваясь в прошлом, думал только о самом себе...Мы видим, что Онегин, вернувшийся из путешествия, не похож прежнего Онегина. Он стал гораздо серьёзнее, внимательнее к окружающим. Теперь он способен переживать самые сильные чувства, которые задевают его до глубины души. Вернувшись, Онегин вновь встречает Татьяну. И вот теперь-то он, пораженный ее умом, благородством, сильными душевными качествами, сдержанностью в выражении чувств, влюбляется в Татьяну, как больной, заболевающий болезнью. Как же далек этот, переживающий свою любовь человек от Онегина, из первых глав романа!

Список литературы:

1. В.В. Вересаев. “Спутники Пушкина”. Том 1, 2 , Москва, 1993 год.

2. И.И Пушин. “Записки о Пушкине. Письма”, Москва, 1989 год.

3. В. Воеводин. “Повесть о Пушкине”, Ленинград, 1955 год.

4. Л. Дугин. “Лицей”, Москва, 1987 год.

5. М. Цветаева. “Мой Пушкин”, Москва, 1981 год.

6. А. Терц. (А. Синявский). “ Прогулки с Пушкиным”, С-Петербург, 1993 год.

Почти в каждой европейской литературе есть свой классический и, как правило, непродолжительный период, именуемый ее «золотым веком». В римской литературе так называют время императора Августа, когда жили Вергилий, Гораций и Овидий. Золотым веком французского классицизма называют эпоху Людовика XIV, короля-солнца, время Ж. Расина, Мольера и Буало. Применительно к русской литературе чаще всего говорят о золотом веке поэзии, обычно подразумевая при этом «поэзию пушкинской поры». Именно этот период связывается в нашем сознании с представлением о некоей классической норме и безукоризненном поэтическом мастерстве. О последнем есть, например, замечание Д.С. Святополка-Мирского в предназначавшемся для англоязычной аудитории пособии по русской литературе: «Что особенно важно - техника поэтов Золотого века никогда не отстает от вдохновения. Их поэзия совершенна, даже когда это малые поэты; когда же речь идет о великих, то это безоговорочно великая поэзия. Техническое совершенство отличает поэзию двадцатых годов и от примитивной грубости державинской эры, и от выродившейся расхлябанности позднего XIX века» .

В своей «классичности» (и не только в этом) золотой век русской поэзии подобен как раз «золотым векам» римской и классической французской литературы, что, конечно, не случайно: для Пушкина и современных ему поэтов эстетические принципы классицизма еще сохраняли свою актуальность (несмотря на декларируемую большинством из них приверженность к романтизму). Это сходство - одна из причин, по которой выражение «золотой век русской поэзии» прочно вошло в наш культурный обиход и по умолчанию принимается за относящееся к пушкинскому времени.

Пушкинское время в собственном смысле слова - это время его жизни или, вернее, та «четверть века», которую он отсчитал от даты основания Царскосельского лицея (19 октября 1811 г.) в стихотворении, написанном осенью 1836 г., за несколько месяцев до гибели:

Недаром - нет! - промчалась четверть века!

«Была пора: наш праздник молодой…» (1836)

«Золотой век», конечно, не научное и очень условное понятие. Но если под «золотым веком» поэзии в России иметь в виду наиболее благоприятный для нее в разных отношениях период, то с пушкинской «четвертью века» он совпадет не полностью. «Золотой век» - это, наверное, 1810-1820-е гг., когда поэтам еще не приходилось делить внимание публики с великими прозаиками и философствующими журналистами, как это будет в 1830-х гг., и уже почти не нужно было, как прежде, убеждать русское образованное общество, что литература у нас немногим хуже, чем в европейских странах, и способна на большее. Для того чтобы наступил этот Золотой век, сошлось множество счастливых обстоятельств, как внутрилитературных, так и внешних. В это время завершился процесс формирования русского литературного языка, занявший почти столетие со времен А.Д. Кантемира и В.К. Тредиаковского, а кроме того, в отличие от своих предшественников, поэты Золотого века могли опираться на созданную до них достаточно богатую поэтическую традицию и имели перед собой поэтов, признанных великими и ставших предметом национальной гордости (М.В. Ломоносов, Г.Р. Державин и др.). Поэзия 1810-1820-х гг. (а только поэзия и считалась тогда высокой литературой) была почти исключительно дворянской, то есть занятием досужих и обеспеченных людей, не зависящих от книжного рынка, а в то же время спрос на нее возрастал, и издатели заметно размножившихся, особенно в 1820-е гг., журналов и альманахов нуждались в плодах их поэтических досугов. Характерная черта этого времени - большое количество официальных и неофициальных литературных обществ, салонов, кружков, благодаря которым любой начинающий поэт мог быстро приобрести известность и поддержку в образованном обществе, а в то же время еще не устарели обычаи просвещенной монархии, когда император и члены его семьи считали своей обязанностью покровительствовать литераторам (пожалуй, не только не устарели, а даже переживали свой «золотой век»: к примеру, императрица Мария Федоровна, вдова Павла I, могла опекать писателей и деликатней, и бескорыстней, чем связанная обязанностями правящего монарха Екатерина II). В романтическую эпоху 1820-х гг. поэт стал модной фигурой и вызывал если не уважение, то общее заинтересованное внимание, и поэтическая слава молодым дворянам стала казаться не менее завидной, чем успехи по службе и высокий чин . И, наконец, эпоха войн с Наполеоном, завершившаяся входом русской армии в Париж в 1814 г., прибавила русскому дворянству «любви к отечеству и народной гордости» . Воспитанные по-европейски и в чем-то не чуждые узко-сословных убеждений, авторы, вступившие на литературное поприще в те годы, осознавали себя русскими поэтами, а свое творчество - имеющим общенациональное значение. И как показало время, это не было пустой претензией.

Любовь и тайная свобода

Внушали сердцу гимн простой;

Был эхо русского народа.

Ближайший смысл этих строк из послания юного Пушкина «К Н.Я. Плюсковой» (1818) в том, что, сочиняя комплиментарные стихи для императрицы Елизаветы Алексеевны (супруги Александра I), он выражает чувства, питаемые к ней всем русским народом. Потомкам конкретный повод к сочинению этих стихов стал не очень важен, потому что за Пушкиным было признано право говорить от имени русского народа по любому поводу.

Н.В. Гоголь 10 сентября 1831 г. писал В.А. Жуковскому: «Мне кажется, что теперь воздвигается огромное здание чисто русской поэзии, страшные граниты положены в фундамент, и те же самые зодчие выведут и стены, и купол, на славу векам, да поклоняются потомки и да имут место, где возносить умиленные молитвы свои. Как прекрасен удел ваш, Великие Зодчие! Какой рай готовите вы истинным християнам! И как ужасен ад, уготовленный для язычников, ренегатов и прочего сброду: они не понимают вас и не умеют молиться». - Эти слова были написаны по случаю сочинения Жуковским и Пушкиным русских сказок («Сказка о царе Берендее» и «Сказка о царе Салтане»), но теперь они имеют и более общий смысл. Велеречивый и немного юродствующий Гоголь, как обычно, оказался точен в своих оценках и прозорлив: «огромное здание чисто русской поэзии» действительно было возведено, и в основе своей именно тогда. Все следующие поколения русских поэтов, принимая или отвергая наследие эпохи Жуковского и Пушкина (а порой и не слишком задумываясь о нем), творили на заложенных тогда «страшных гранитах». И по отношению к этому наследию по сей день часто судят о мере приобщенности человека (писателя или читателя) к русской культуре.

Во главе золотого века русской поэзии, конечно, стоит Пушкин, которого, по удачному выражению одного автора 1820-х гг., «музы нарекли… певцом самодержавным» . Его воцарение на русском Парнасе было санкционировано символическим жестом предместника - «благословением» Державина на лицейском экзамене в январе 1815 г.:

И славный старец наш, царей певец избранный,

Крылатым Гением и Грацией венчанный,

В слезах обнял меня дрожащею рукой

И счастье мне предрек, незнаемое мной.

Это стихи из написанного в год смерти Державина (1816) послания «К Жуковскому» («Благослови, поэт!.. В тиши парнасской сени…»), которое юный Пушкин намеревался поместить в начале задуманного им сборника стихотворений. В нем он назвал и других ободривших его старших писателей - Н.М. Карамзина, И.И. Дмитриева и, конечно, самого адресата послания , который уже через несколько лет, по случаю завершения Пушкиным «Руслана и Людмилы» (1820), подарит ему свой портрет с известной надписью: «Победителю ученику от побежденного учителя». Эти эпизоды (особенно державинский) были важны не только Пушкину, но и его почитателям из числа современников, служа как бы удостоверением, что место первого поэта он занял не как самозванец, а законным образом.

С начала 1820-х гг. Пушкин действительно становится центральной фигурой литературной жизни. Ссылка (сначала на юг, потом в Михайловское) не явилась этому помехой, а только прибавила ему популярности. На него возлагали надежды литературные критики и политические заговорщики, с ним соперничали старшие поэты и сверстники, ему подражали начинающие стихотворцы. В его романтических поэмах («Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан»), первых образцах самого модного в России 1820-х гг. литературного жанра, находили осуществление принципов «народности» и «романтизма» (а в самом авторе - «русского Байрона»). Позднее, по мере появления более зрелых его произведений («Евгений Онегин», «Цыганы», «Полтава», «Борис Годунов»), широкая публика начнет к нему охладевать, но наиболее умные критики объявят его «поэтом действительности» и национальным гением, подобным в своей разносторонности «всеотзывчивому» Гете. В 1830 г. И.В. Киреевский даже напишет о наступлении нового, «русско-пушкинского» периода русской литературы (правда, как мы теперь знаем, именно в 1830 г., завершив «Евгения Онегина», Пушкин напишет «Повести Белкина», и с этих пор проза в его творчестве будет занимать больше места, чем стихи: золотой век поэзии заканчивался).

В 1820-х гг. влияние Пушкина на современных ему поэтов было настолько значительным, что кем-то из них даже не осознавалось, а кого-то побуждало к противодействию и экспериментам в области тематики, жанра и стиля, к протаптыванию нехоженых дорожек. Едва ли не каждый крупный поэт в это время пытался (и часто вполне успешно) освободиться от его могучего обаяния, но и в самом этом отталкивании сказывалась определенная зависимость от Пушкина. Его влияния не избежал даже Жуковский, не говоря уже о других старших современниках, таких как П.А. Вяземский и Ф.Н. Глинка, а тем более - о сверстниках или поэтах, только начавших свой путь в 1820-е гг. Об этом (в частностях преувеличивая, но в целом, как всегда, справедливо) писал Гоголь: «Что же касается до Пушкина, то он был для всех поэтов, ему современных, точно сброшенный с Неба поэтический огонь, от которого, как свечки, зажглись другие самоцветные поэты. Вокруг его вдруг образовалось их целое созвездие: Дельвиг, поэт-сибарит, который нежился всяким звуком своей почти эллинской лиры <…>; Козлов, гармонический поэт, от которого раздались какие-то дотоле не слышанные, музыкально-сердечные звуки; Баратынский, строгий и сумрачный поэт, который показал так рано самобытное стремление мыслей к миру внутреннему <…>. Всех этих поэтов возбудил на деятельность Пушкин; других же просто создал. Я разумею здесь наших так называемых антологических поэтов, которые произвели понемногу; но если из этих немногих душистых цветков сделать выбор, то выйдет книга, под которою подпишет свое имя лучший поэт. Стоит назвать обоих Туманских, А. Крылова , Тютчева, Плетнева и некоторых других, которые не выказали бы собственного поэтического огня и благоуханных движений душевных, если бы не были зажжены огнем поэзии Пушкина. Даже прежние поэты стали перестраивать лад лир своих. <…> Сделались поэтами даже те, которые не рождены были поэтами, которым готовилось поприще не менее высокое, судя по тем духовным силам, какие они показали даже в стихотворных своих опытах, как то: Веневитинов, так рано от нас похищенный, и Хомяков <…>. Всех соблазнила эта необыкновенная художественная отработка стихотворных созданий, которую показал Пушкин» .

Однако, при всем могуществе пушкинского влияния, поэзию того времени нельзя свести к отзвуку его лиры и даже та, по выражению Гоголя, «необыкновенная художественная отработка стихотворных созданий» - не вполне его заслуга. Можно лишь говорить о достигнутом тогда необычайно высоком уровне поэтической культуры, который в Пушкине олицетворялся, но задан был, на самом деле, не им и поддерживался не только его усилиями.

Облик золотого века русской поэзии определяют в наших глазах три поколения авторов (четких границ между ними, разумеется, нет, но сами они их все-таки ощущали). Первое - это сверстники Жуковского, выступившие на литературное поприще в 1800-х гг. и ставшие наставниками и старшими товарищами для второго поколения - сверстников Пушкина. Первые были очевидцами и участниками грозных событий периода войн с Наполеоном (1805-1815), которые вторых уже под конец застали на школьной скамье:

Вы помните: текла за ратью рать,

Со старшими мы братьями прощались

И в сень наук с досадой возвращались,

Завидуя тому, кто умирать

Во второй половине 1810-х - начале 1820-х гг. «старшие братья» достигли своей творческой зрелости, а для «младших» это было время блистательных литературных дебютов. И, наконец, третья группа поэтов (назовем ее «поколением Веневитинова») заявила о себе во второй половине 1820-х гг. Их творчество уже ознаменовано поисками и увлечениями, предвещавшими наступление новой эпохи, когда поэзия утратит свое первенствующее положение в литературе. Характерно, например, что друзья безвременно скончавшегося Веневитинова - И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, С.П. Шевырев - состоятся, прежде всего, как философы, публицисты и литературные критики, и что именно к этому поколению принадлежал Гоголь (дебютировавший, кстати, в 1829 г. как поэт).

1830-е гг. для всех трех поколений поэтов Золотого века стали временем ухода (если не вообще из жизни, то на периферию литературной жизни), подведения итогов, перехода от стихотворства к другим занятиям или малоуспешной борьбы с новым поколением писателей, чьи вкусы и идеи были для всех них если не полностью, то по большей части неприемлемы (в качестве его знаковой фигуры можно назвать В.Г. Белинского). Это новое поколение тоже выдвинуло целый ряд выдающихся и даже гениальных поэтов (достаточно назвать М.Ю. Лермонтова), но это была уже другая эпоха, за которой последовал продолжительный упадок поэзии. 1830-е гг. - это закат Золотого века, а после смерти Пушкина (1837) наступили его «сумерки» (так Е.А. Баратынский в 1842 г. озаглавил свой последний сборник стихов) . Однако был у него и свой рассвет, пришедшийся на первое десятилетие XIX в., когда еще творили поэты, являвшиеся учителями и кумирами поколения Жуковского. Именно они совершили преобразование русской лирики на рубеже XVIII-XIX вв. и положили начало новой поэтической культуре, достигшей своих вершин при Пушкине.

Г.Р. Державин (1743-1816) сделал достоянием поэзии частный быт, конкретные жизненные обстоятельства и резкие особенности характера - свои собственные и своих современников, на практике продемонстрировал, что такое самобытность и свободное вдохновение. И.И. Дмитриев (1760-1837) внес в стихи интонации непринужденной светской беседы, сочетал легкость и изящество с точностью выражения мыслей - пусть и не слишком глубоких. Н.М. Карамзин (1766-1826), выступая в качестве стихотворца, облекал в форму задушевного разговора с друзьями или «милыми женщинами» нравственные и философические раздумья, подчас очень серьезные и проникнутые горьким скептицизмом. Пушкин (в цитировавшемся выше послании «К Жуковскому», 1816) назвал именно их не только потому, что с ними уже были связаны определенные моменты в его жизни, но и потому что именно на их примере его поколение судило о том, что есть вершины русской поэзии и что такое литературная слава. Отношение Пушкина к ним было далеко не однозначным: в Дмитриеве он ценил безупречный и тонкий вкус, но считал его стихи малосодержательными и несерьезными; Карамзину отказывал в звании поэта, хотя преклонялся перед ним как личностью, мыслителем и историографом; Державина признавал гением и лучшим из всех русских поэтов, но иронизировал над его варварским пренебрежением к нормам цивилизованного вкуса и правилам русского языка. Они были современниками золотого века русской поэзии, но принадлежали все-таки эпохе, ему предшествовавшей, отсюда и двойственность пушкинских оценок. И все же опыт их был для него более чем актуален. Можно назвать еще многих авторов, чье творчество явилось прологом золотого века русской поэзии. Это, например, М.Н. Муравьев (1757-1807), который в своих стихах природу и искусство приобщил к жизни чувствительного сердца, преданного идеалам красоты и добра, и друг Державина В.В. Капнист (1758-1823), в «анакреонтичских» и «горацианских» одах поэтизировавший простые душевные переживания (обычно меланхолические, вызванные печальными мыслями и воспоминаниями). Оба они чем-то они предвосхитили открытия поэтов Золотого века. И, наконец, никак нельзя не назвать являющегося, в принципе, полноценным его представителем И.А. Крылова (1769-1844): баснописцем он стал с 1805 г., а первую книгу басен выпустил в 1809 г., навсегда оставив с этого момента прежние свои занятия - драматургию и журналистику. Среди трех поколений Золотого века он, однако, был «дедушкой Крыловым», живым памятником минувших времен (подобно Дмитриеву, тоже баснописцу, с которым его тогда часто сравнивали).

Все они - Державин, Муравьев, Капнист, Карамзин, Дмитриев, Крылов и еще целый ряд других авторов - создали условия, при которых золотой век русской поэзии только и мог состояться.

Начинается Золотой век с Жуковского, и он с не меньшим правом, чем Пушкин, мог бы служить его символом, если бы с большим сочувствием отзывался на волновавшие современников (декабристов, к примеру) политические идеи и страсти, если бы хоть иногда обнаруживал, что и в нем живет мятежный дух отрицанья и сомненья и т.п., а не был бы так постоянно и однообразно кроток, добр и умен. В отличие от Пушкина, в его творчестве слабо отразились метаморфозы общественных настроений, к тому большая часть им написанного - это переводы. Поэтому, несмотря на полное совершенство его поэзии, огромную роль, которую он сыграл в жизни многих современных ему авторов, и продолжительность творческой деятельности, символом Золотого века (все-таки неоднородного и противоречивого, хоть и в чем-то единого) стал не он, а его «победитель ученик». Если продолжить метафору с «самодержавием» Пушкина на российском Парнасе, то Жуковский при нем был кем-то вроде духовного лица и советника, в некотором смысле - тайной совестью золотого века русской поэзии.

В своих ранних элегиях («Сельское кладбище», «Вечер»), посланиях («К Нине», «К Филалету»), романсах и песнях Жуковский дал образцы новой лирики, целиком сосредоточенной на «жизни души». Интимные душевные переживания у него стали основой восприятия действительности, мерилом ее ценности. Простые слова (относящиеся, например, к деталям пейзажа: туман, луна, последний луч, могильный холм ), приобретают у Жуковского дополнительные оттенки значений, эмоциональную глубину за счет единства интонации, мелодического строя стихов, захватывающего читателя, передающего ему настроение автора. С течением времени это настроение становиться все серьезней, направление эволюции его поэзии - это путь от сентиментальной меланхолии к возвышенной «христианской скорби», которая «не мрачит жизни, а животворит ее, дает ей сильную деятельность и стремит к свету» .

Каждый стих Жуковского - это «посол души, внимаемый душой» («Цвет завета», 1819), а поскольку душа эта чиста и настроена на возвышенный лад, то же самое требуется от читателя. Иными словами, это поэзия, призванная оказывать облагораживающее воздействие, правда, только на тех, кто способен ее воспринять, поэзия «для немногих» .

Лирику Жуковского отличает внутреннее единство, общий возвышенный строй, устремленность к иному миру, прекрасному «там». Это единство ощущается как единство душевного облика самого поэта. Даже в ранних его стихотворениях за общими элегическими «жалобами на жизнь» вырисовывались на самом деле пережитые утраты, за сентенциями о загробном воздаянии - принятая всей душой, а не только разумом, вера.

И для меня в то время было

Жизнь и Поэзия одно.

«Я Музу юную, бывало…» (1823).

Это и сообщало жизненную убедительность неопределенным и непереводимым на язык прозы «чувствам души», выражаемым в его поэзии. В поздней лирике 1815-1824 гг. эта «жизнь души» уже прямо таинственна и «невыразима» как причастная сокровенному смыслу бытия, о котором «лишь молчание понятно говорит» («Невыразимое», 1819), поэтому таинственным оказывается и все, чем эта душа взволнована, - Надежда, Любовь, Дума, Поэзия, Предчувствие («Таинственный посетитель», 1824). То, что он пытается передать в своих стихах, - это состояние, когда «душа полна понятного ей Бога» («На кончину Ея Величества королевы Виртембергской», 1819).

«Мистицизм» позднего Жуковского, за который его не раз (и порой с избыточной язвительностью) упрекали, явился лишь развитием принципов его ранней лирики, когда «жизнь души» выглядела проще и сводилась, по сути, к одной эмоции - элегическому унынию. Теперь же она осложнилась нравоучительной тенденцией, философическими прозрениями и чисто религиозными элементами - христианскою скорбью и упованием, сопряженными с идеалами жертвенности и самоотречения.

Друг, на земле великое не тщетно;

Будь тверд, а здесь тебе не изменят.

О милый, здесь не будет безответно

Ничто, ничто: ни мысль, ни вздох, ни взгляд.

В конечном счете, лирика Жуковского (как и его баллады, и позднейшие эпические произведения) оказывается связана с задачами христианской дидактики, а порой даже подчинена им.

В 1820-х гг. в этом у него почти не нашлось умелых последователей. Можно, пожалуй, назвать одного И.И. Козлова, начавшего писать стихи на сороковом году жизни, когда из-за болезни он лишился возможности передвигаться и ослеп. В одном из его первых сохранившихся стихотворений - обширнейшем послании «К другу В.А. Ж<уковскому> по возвращении его из путешествия» (1822) - это несчастье описано как духовное прозрение, как спасительное пробуждение души к истинам веры и утешениям поэзии (причем второе без первого для него не имеет смысла). И в позднейших стихах, заговаривая о своих жестоких страданиях от окружающего мрака, Козлов будет не проклинать свое несчастье, а утверждать его спасительный смысл:

И если б жизнь я начал вновь,

То снова, крест мой обнимая,

Благословясь, пошел бы я,

Не устрашен былой тревогой,

Долиной той и той дорогой,

Где горе встретило меня.

«Элегия» («Зачем весенний ветерок…», 1837)

К.Н. Батюшков начинал с опытов в роде «легкой поэзии», культивирующей беззаботность и чувственные наслаждения, и во многом остался ее приверженцем даже после переломного в его творчестве 1812 года. В отличие от Жуковского, все у него зримо и определенно: даже в «памяти сердца» - «очи голубые» и «локоны златые» («Мой гений»), даже в задушевном мечтании - «румяные уста», «развеянные власы» и «снегам подобна грудь» возлюбленной («Таврида»). Батюшковские образы - ясные и отчетливые, почти осязаемые, его стихи - «сладкозвучные». «Стих его часто не только слышим уху, но видим глазу: хочется ощупать извивы и складки его мраморной драпировки» (В.Г. Белинский). Вдохновленный идеальным образом классической древности, Батюшков предается мечте о бестревожном и безусловно прекрасном мире, полном страсти и одухотворенных наслаждений («сладострастия» - на языке батюшковской лирики), творит поэтическую утопию. Но это именно мечта, иллюзия, четкость контуров которой только яснее обнаруживает безысходную мрачность действительной жизни . Отсюда парадоксально драматичное и даже трагическое звучание его стихов, не лишенных при этом какого-то целомудренного эротизма (как, например, в особенно ценимой Пушкиным «Тавриде»). Отсюда же скорбные ламентации о гибели красоты, о «море зла», «бурях бед», о навсегда затмившихся «всех жизни прелестях» и неубедительные речи о «спасительном елее» веры («К другу»). Неубедительные - потому что герой лирики Батюшкова, в отличие от Жуковского, не проекция души автора, а условный образ, мечта его о самом себе . Этот герой одинаково условен в упоении сладострастием, в печали о погибшем друге и в религиозном воодушевлении, как условен, четко отграничен от реальности прекрасный мир, в котором он обитает (наименее условны, пожалуй, героические эмоции в его стихах). Лирика Батюшкова в некотором смысле «эпична», и не случайно лучшим своим произведением он сам считал «монументальную» элегию «Умирающий Тасс», а Пушкин «сильнейшим» и «наиболее всех обдуманным» его стихотворением назвал историческую элегию «Переход через Рейн. 1814».

Пушкин в 1830 гг. писал о «гармонической точности, отличительной черте школы, основанной Жуковским и Батюшковым» . Под «гармонической точностью» разумелось, в частности, умение в поэтическом слове передавать нюансы душевных переживаний, едва уловимые оттенки мыслей и чувств. Ограниченность эмоционального диапазона, экономия выразительных средств, подчиненных требованиям утонченного вкуса, подчеркнуто «красивое» звучание стихов тоже были отличительными чертами этой «школы» (которую, может быть, следует признать одним из наиболее характерных явлений Золотого века). Не говоря уже об эпигонах, некоторые достаточно крупные поэты 1820-х годов так и не покинули ее пределов. Таков В.И. Туманский с его «звучными стихами» , который, даже обращаясь иногда к гражданской тематике (в связи с войной греков за независимость), оставался прежде всего элегическим поэтом, не теряющим чувства меры ни в эмоциях, ни в выразительных средствах. Таков отчасти А.А. Дельвиг с его добродушным эпикурейством и изысканным «эллинизмом». Идиллии и «русские песни» - самая оригинальная часть его поэзии. В них он перешагнул границы чисто интимной лирики («жалобы» звучали не прямо от лица автора). Но и «простонародные», и «классические формы» Дельвиг, по замечанию И.В. Киреевского, облек в «душегрейку новейшего уныния». А за его элегиями и романсами вставал образ «чувствительного мудреца», столь же условный, как герой лирики Батюшкова.

К элегическим поэтам принадлежал и Денис Давыдов, отличившийся своими «гусарскими» стихами еще в 1800-е годы (послания «Бурцову» и др.). Однако герой его лирики - не кроткий мечтатель, а личность яркая, эксцентрическая. При этом все атрибуты «гусарщины» - военное удальство, пьянство и волокитство - в лучших стихах Давыдова только оттеняли его тонко чувствующую натуру, способную, например, глубоко пережить любовную драму. Командование партизанскими отрядами в Отечественной войне 1812 года дополнило его портрет подлинно героическими чертами. Давыдов и его лирический двойник слились в единое целое. За поэтическими строками читатель силился разглядеть реальную биографию, индивидуальность поэта. «Сильные» чувства, противопоказанные элегии как неестественно экзальтированные («дрожь любви» и «бешенство желанья», от которых «разрывается дыханье» [«Элегия » («О пощади! - Зачем волшебство ласк и слов…», 1818]), Давыдову «прощались», поскольку были признаны естественными проявлениями его необыкновенной личности. Так среди унылых элегических лириков он уже в 1810-х гг. предвосхитил романтическую «поэзию страстей», увлекшую его современников чуть позднее. Потому-то Пушкин, учившийся «гармонической точности» у Батюшкова и Жуковского, Давыдову был благодарен за то, что он «дал ему почувствовать еще в Лицее возможность быть оригинальным» .

Экспрессивный поэтический стиль Давыдова выражал оригинальные «чувства» поэта-партизана. Князь П.А. Вяземский, воспитанный в традициях философского вольнодумства XVIII века, пытался в иронических куплетах («Цветы», 1817, «Ухаб», 1818), дружеских посланиях («Толстому», 1818) и медитативных элегиях («Первый снег», «Уныние», 1819) выразить свой оригинальный «ум». Слог его отличается пестротой и неуравновешенностью. Сентиментальная фразеология соседствует с архаическими славянизированными оборотами, изысканные «поэтизмы» - с грубыми просторечиями и рискованными неологизмами. Стихи его часто лишены «певучести» и звучат «жестко», как проза. Они производят впечатление умного разговора, доверительного или холодно ироничного, с другом или недругом, прямо без обработки перенесенного на бумагу. «Никогда не пожертвую звуку мыслью моею, - заявлял он в написанной незадолго до смерти «Автобиографии». - В стихе моем хочу сказать то, что хочу: о ушах ближнего не забочусь и не помышляю. <…> Не продаю товара лицом. Не обделываю товара, а выдаю его сырьем, как Бог послал» .

В пушкинское время Вяземский - убежденный либерал, негодующий на глупость и косность правительства, раздражительный участник всевозможных стычек с литературными неприятелями, апологет романтизма, сатирик и острослов. Как выдающийся лирик он явился довольно поздно, к концу 1820-х годов. Лучшие его стихи созданы уже в послепушкинскую эпоху, когда Вяземский ощутил себя в интеллектуальном и нравственном одиночестве, последним ее представителем, хранителем традиций, обреченных на исчезновение. Поздний Вяземский - язвительный оппонент новых поколений, прогресса и «либерального холопства», лирик, с большой силой и единственной в своем роде откровенностью выразивший скорбь души, пораженной бесчисленными утратами, страданиями болезни и старости, и беспрестанно колеблющейся между самой глубокой верою и ожесточенным безверием.

Федор Глинка, другой долгожитель из поэтов Золотого века, новое время тоже не принял, но не по «личным», а религиозным мотивам. Как и Вяземский, он был старшим современником Пушкина. «Письма русского офицера» Глинки, отражающие впечатления непосредственного участника войн с Наполеоном в 1805-1815 гг., пользовались широкой известностью, как и его «военные песни», представляющие собой летопись Отечественной войны 1812 года. Некоторые стихи Глинки (отрывки из них) со временем получили самостоятельную жизнь как народные песни и городские романсы («Тройка», «Не слышно шуму городского…»). Его объединенные в сборнике «Опыты Священной поэзии» (1826) подражания псалмам (Пушкин назвал их «элегическими псалмами») представляют собой удивительное соединение религиозной дидактики, элегических жалоб и исполненных гражданского пафоса обличений пороков современного общества и властей (Глинка в 1818-1821 гг. являлся одним из руководителей декабристского Союза Благоденствия). Наиболее своеобразна у него поздняя духовная лирика, лишенная политического подтекста. В отличие от Жуковского, у Глинки религиозное чувство не интимно, а общезначимо и нравственно-назидательно. Это не столько сокровенная «жизнь души», сколько религиозное философствование или проповедь. Христианское умонастроение, «душеполезная» направленность пронизывают даже его поэму «Карелия» (1830), ценившуюся современниками за этнографические подробности и красочные описания северной природы, а позднейшие его поэмы - «Иов. Свободное подражание Книге Иова» (1859) и «Таинственная капля. Народное предание» (1861) - уже прямо религиозные эпопеи, основанные на книгах Священного писания и апокрифических преданиях. В поздних стихах Глинки («Ф.И. Тютчеву», «Две дороги» и др.) - не сожаление о прошлом и одиночество среди чуждых поколений, как у Вяземского, а апокалиптика, мысли о неизбежном и, может быть, скором конце технократической европейской цивилизации .

Крупнейшим лириком, вступившим в литературу почти одновременно с Пушкиным, был Баратынский. К началу 1820-х годов вместе с Пушкиным, Дельвигом и Кюхельбекером он входит в дружеский «союз поэтов» , обменивавшихся между собой стихотворными посланиями. К концу 1820-х гг. он уже знаменитый поэт, автор поэм «Пиры» (1820), «Эда» (1826), «Бал» (1828). Пушкин в «Евгении Онегине» назвал его так: «Певец пиров и грусти томной». «Томная» грусть - это грусть любовная. Баратынский стал создателем необычных любовных элегий, говорящих не о любви, а о том, что она прошла («Разуверение», «Признание»). В них он сосредоточен не столько на «чувствах», сколько на общих закономерностях человеческих отношений, подчиненных времени и судьбе. В зрелые годы это уже «строгий и сумрачный поэт» (по выражению Гоголя), погруженный в мучительные вопросы человеческого бытия. «Опыт», охлаждающий душу, время, смерть, вера и неверие, враждебная человеку судьба и возможность «оправдания» Творца и Его промысла о человеке - вот сквозные темы лирики Баратынского. В отличие от других романтических поэтов, стремившихся к искренности в выражении чувств, он сделал предметом поэзии «обнаженную» мысль, для которой не существует запретов и ограничений, мысль, разоблачающую любые иллюзии и угрожающую самой жизни.

Но пред тобой, как пред нагим мечом,

Мысль, острый луч, бледнеет жизнь земная!

«Все мысль да мысль! Художник бедный слова!..» (1840)

«Мысль» у Баратынского стала ценностью более существенной, чем «сердца бесполезный трепет», потребовала от поэта мужества и бесстрашия, способности всем существом принять и пережить ее последствия. Отсюда торжественный и скорбный строй поэзии Баратынского - поэзии «разуверения» и «таинственных скорбей». Мысль, безжалостно снимающая с жизни ее обольстительные покровы, останавливается только перед «могильным рубежом», за которым сияет «свет незаходимый». И здесь вновь дается место вере и надежде, но не как задушевной мечте или отвлеченной догме, а как выстраданной поэтом реальности, недоступной для «легких чад житейской суеты».

Пред Промыслом оправданным ты ниц

Падешь с признательным смиреньем,

С надеждою, не видящей границ,

И утоленным разуменьем…

«Осень» (1837)

По словам П.В. Анненкова, первого биографа Пушкина, «три поэта составляли для него плеяду, поставленную им почти вне всякой возможности суда, а еще менее, какого-либо осуждения: Дельвиг, Баратынский и Языков» .

Дельвиг был близким другом Пушкина, Баратынский - равным и достойным его соперником в лирических жанрах. Языков же, в глазах Пушкина, это младший поэт с «необыкновенными силами», которому предстоят великие свершения.

Многие свои стихотворения он назвал «Элегиями», но это не медитативные или мечтательные элегии, а в лучших своих образцах стремительные, бодрые, полные жизнеутверждающей энергии стихи. «Стих его, - писал чрезвычайно высоко ценивший Языкова Гоголь, - только тогда и входит в душу, когда он весь в лирическом свету; предмет у него только тогда жив, когда он или движется, или звучит, или сияет, а не тогда, когда пребывает в покое».

Герой его ранней лирики, созданной в студенческие годы в Дерпте (ныне г. Тарту, Эстония), - восторженный, заносчивый и вольнолюбивый студент, предающийся буйным кутежам в предощущении своего несомненно великого будущего. Студенческий разгул Языкова напоминает «гусарство» Дениса Давыдова, но, по сути, не нуждается в биографической и профессиональной мотивировке, а происходит от чистого «буйства сил». Он избегает будничных тем и чувств и тяготеет к тому, что может стать предметом торжественного гимна или, на худой конец, гневной инвективы.

Избранник бога песнопенья,

Надменно чувствуя, кто я,

Означу ль светом вдохновенья

Простую жажду наслажденья,

Безумный навык бытия?

Сей мир поэзии обычной -

Он тесен славе; мир иной,

Свободный, светлый, безграничной,

Как рай, лежит передо мной.

«Сомнение» (1826)

Образ кутилы-студента Языков быстро перерастает, и ощущение собственной мощи становится у него личной особенностью, чертой гения, отмеченного необыкновенным даром, свойством его русской «натуры» и, наконец, самой России, призванной быть «первым царством во вселенной» («Песня» [«Из страны, страны далекой…»], 1827). Это внутренне родство силы поэта и могущества державы дало единственные в своем роде образцы патриотической лирики, сообщив им потрясающую силу воздействия на читателя (как, например, в послании «Д.В. Давыдову» 1835 г., вызвавшему, по свидетельству Гоголя, слезы на глазах несентиментального Пушкина)

И.В. Киреевский «господствующее чувство» поэзии Языкова определил как «какой-то электрический восторг», а «господствующий тон его стихов» - как «звучную торжественность». В этом как будто бы есть противоречие (восторг обычно ассоциируется с чем-то быстрым, стремительным, а торжественность - с медлительным шествием), но только мнимое. Пушкин слог Языкова охарактеризовал как «твердый, точный и полный смысла». Лучшие его стихи полнозвучны и весомы, а обычная у него пьянящая восторженность может оборачиваться огромным зарядом сдерживаемой силы:

Пусть, неизменен, жизни новой

Приду к таинственным вратам,

Как Волги вал белоголовый

Доходит целый к берегам!

«Молитва» (1825)

Пушкин, Вяземский, Баратынский, Языков, отчасти и Федор Глинка в разной степени опирались на опыт «школы» Жуковского и Батюшкова и, даже весьма далеко от нее уходя, ценили ее достижения. Но были у этой школы и принципиальные критики и оппоненты. Это, в первую очередь, В.К. Кюхельбекер. Некоторые его ранние стихи - образцовые унылые элегии, к тому же он один из ближайших друзей Пушкина, и ему всегда импонировал одухотворенный и религиозно настроенный Жуковский. Тем не менее в начале 1820-х гг. он выступает как убежденный противник интимной лирики, «эгоистически» обращенной к частным переживаниям, и сторонник общественно значимой и высокой поэзии. В нашумевшей тогда статье «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» (1824) он проницательно отметил слабые стороны элегии и решительно высказался в пользу устаревшей, как многим тогда казалось, оды - гражданской и духовной. По Кюхельбекеру, «удел элегии - умеренность, посредственность», тогда как «в оде поэт бескорыстен: он не ничтожным событиям собственной жизни радуется, не об них сетует; он вещает правду и суд Промысла, торжествует о величии родимого края, мещет перуны в сопостатов, блажит праведника, клянет изверга».

Кюхельбекер и на практике пытался возродить этот жанр, посвятив войне греков за независимость от турок пространные оды «Пророчество» (1822) и «Смерть Байрона» (1824). В этих и других стихотворениях он сознательно культивирует архаический, переполненный славянизмами, неудобопонятный слог, передающий страстную напряженность и высоту помышлений поэта (на архаические пристрастия Кюхельбекера оказало влияние общение его с Грибоедовым, обращавшимся в своих стихах к аналогичным экспериментам).

Излюбленные темы молодого Кюхельбекера - жертвенная гибель в борьбе за свободу, враждебность этого мира к поэту, которого отовсюду «стерегут свирепые печали», и неизбежность для него трагической развязки. И вот - не являясь членом тайного общества декабристов, хотя и разделяя их революционные устремления, он по роковой случайности накануне 14 декабря 1825 года оказался в Петербурге, был принят в общество, участвовал в восстании на Сенатской площади, пытался стрелять в великого князя Михаила Павловича, бежал, был пойман, осужден, десять лет провел в одиночном заключении и скончался на поселении в Сибири. Так Кюхельбекер оказался в числе тех, кто, по его позднейшему выражению, «прекрасной обольщенные мечтою, пожалися годиной роковою» («Участь русских поэтов», 1845).

Большая и лучшая часть созданного Кюхельбекером, в том числе его поэмы и драмы, относится к периоду заключения и ссылки, когда героические и страдальческие мотивы его поэзии обрели жизненную достоверность, почти бытовую конкретность. Высокий стиль и библейская образность, плохо вязавшиеся с сиюминутной политической проблематикой, оказались адекватны по-настоящему трагическому положению поэта, взывающего к Творцу о помощи и не ждущего ее больше ниоткуда. Очень характерны для его позднего творчества стихотворные переложения из Священного Писаний, их у него множество. Вот, например, одно из них, записанное Кюхельбекером в дневнике 24 марта 1835 г.

И TAMO ГОСПОДЬ

(Кн. Царств 3, гл. 19, ст. 11 и 12)

И был к нему от Господа глагол

И так вещал: "Воздвигнись в день грядущий

И там, в горах, покинув темный дол,

Пред Богом стань, - и пройдет Всемогущий!".

И се! возник в пустыне крепкий дух,

Великий ветр, и гласом завыванья

Наполнил прозорливца грудь и слух

И члены облил мразом содроганья.

И с корнем кедры вырывая вон,

И морем праха тьмя лицо лазури,

И скалы раздирая, мчится он;

Но Бог не в нем, Господь не в духе бури.

По вихре трус, и будто океан

Волнуется Иуды край священный,

Шатнулся и колеблется Ливан,

Как муж, вином столетним упоенный.

Но и не в трусе Бог. И глубь земли

Разверзлася, и пламенного тока

Густые волны, хлынув, потекли;

Но Господа не видит взор пророка.

Огонь потух, и замер треск и гром

(Так умолкает звонкий конский топот,

Теряясь постепенно), и потом

Пронесся в мир прохлады тонкий шепот:

И шепот тих, и сладостен, и мал,

И Бога тут узнал предвозвеститель,

Лицо закрыл и Господу предстал

И рек: "Тебе я внемлю, Вседержитель!"

Среди поэтов-декабристов Кюхельбекер, безусловно, был самым значительным и оригинальным (если не считать старших по возрасту и непричастных к самому декабрьскому восстанию Глинку и Катенина). Рылеев, подражавший то Жуковскому, то М.В. Милонову (рано скончавшемуся сатирику, вообще оказавшему влияние на становление «гражданской» поэзии 1820-х гг.), к моменту восстания только едва нащупывал свой «особенный путь» (в «Думах», поэме «Войнаровский»). Замечательная (а местами гениальная) лирика Александра Одоевского, в отличие от поэзии Кюхельбекера, лишена внутреннего единства, распадаясь на любовные элегические («Мой непробудный сон», 1827), декламационные гражданские («Струн вещих пламенные звуки…», 1827) и мотивированные конкретными обстоятельствами религиозные стихотворения («Воскресенье», 1826).

Вообще, «гражданская» поэзия в 1820-е годы была особенно привлекательна не только потому, что таковы были общественные настроения, а потому, что в ней видели альтернативу интимной элегической лирике, возможности которой казались исчерпанными Жуковским, Пушкиным, Баратынским и др., а содержание - неглубоким.

Другой альтернативой стала «философская» лирика, «поэзия мысли», о необходимости которой заговорили «любомудры», выпускники Московского университета, увлеченные немецкой философией, - Д.В. Веневитинов, С.П. Шевырев и др. Но, в отличие, например, от Баратынского, серьезным, «положительным» содержанием этой «поэзии мысли» должна была стать собственно философская проблематика. Так, Веневитинов, говоря в стихах о поэте, «любимце муз и вдохновенья», и «святой поэзии», подразумевал идеи немецкого философа Ф. Шеллинга о «тайном покрове» природы, поднимающемся лишь для бескорыстно посвятившего себя высшей силе поэта, и о поэзии как высшей форме философствования («Жертвоприношение», 1826). Шевырев пытался выработать новый, усложненный и «темный» поэтический язык, соответствующий глубине и сложности философских проблем и противопоставленный бездумной «чистоте» и «прозрачности» элегического стиля («Критику», 1830). Близкий к кружку «любомудров» Хомяков, один из «отцов» славянофильства, так же как Веневитинов, в философском ключе, писал о поэте, дающем «творенью мертвому язык» («Поэт», 1827). В поздних его стихотворениях преобладают религиозно-дидактические мотивы, при этом заметно выделяются стихи, посвященные осмыслению судеб и назначения России (два стихотворения «России» 1839 и 1854 годов; «Раскаявшейся России», 1854; и др.). В лирике Хомякова, поэта, публициста, историка и богослова, религиозная, философская и политическая проблематика не просто тесно связаны, а даны в органическом единстве, вытекающем из на редкость цельного и непоколебимо твердого мировоззрения автора, отличающего его среди поэтов пушкинской поры и вообще большинства литераторов XIX в. Впрочем, «гражданские» и религиозно-философские мотивы нередко переплетались и у менее крупных поэтов, как, например, у контактировавших и с декабристами, и с «любомудрами» А.А. Шишкова («Три слова, или Путь жизни», 1828) и А.Г. Ротчева («Богач, гордясь своим именьем…», 1827).

В конце 1820-х - начале 1830-х годов один за другим выходят поэтические сборники, для многих поэтов Золотого века ставшие первыми и при жизни последними. В 1829 и 1832 гг. выходят три части стихотворений Пушкина. В 1827 и 1835 гг. издает свои стихотворения Баратынский, в 1828, 1832 и 1834 гг. - Козлов, в 1829 г. - Дельвиг. В том же 1829 г. выходит сборник Веневитинова, изданный его друзьями. В 1832 г. - выпускают первые (и последние при жизни) сборники своих стихотворений Денис Давыдов, Катенин и Гнедич (тремя годами раньше, в 1829 г., он издал главный труд всей своей жизни - перевод «Илиады» Гомера), в 1833 г. - Языков. Жуковский в 1831 г. выпускает все свои старые и новые баллады, чтобы вновь к этому жанру уже не возвращаться (теперь он обратиться к опытам эпическом роде, а чистую лирику он практически оставил еще в 1824 г.). Это выглядело как последний «парад» уходящего поколения поэтов.

Между тем в литературе происходили существенные перемены. Умножались журналы, расширялась и, соответственно, демократизировалась читательская аудитория, менялись вкусы. В моду вошли «неистовые» страсти, отвлеченная философия, масштабные политические идеи. Утонченная поэтическая культура Золотого века, требовавшая для своего восприятия образованности и досуга, новой демократической публике была непонятна и не очень нужна. В поэзии читатели искали того, что сразу поразит воображение, - новизны и эффектности выражений, необыкновенных, неведомых простому смертному мыслей и страстей. А поэты, в свою очередь, пытались уйти от растиражированных элегических мечтаний и «гладких» стихов, которые стало слишком легко сочинять, и тоже стремились к чему-то необыкновенному, превышающему человеческую меру.

А.И. Подолинский, оставаясь в целом последователем Жуковского и Козлова, в своих романтических поэмах, насыщенных восточной экзотикой («Див и Пери», 1827; «Смерть Пери», 1834-1835), перенес действие в космические сферы (предвосхитив отчасти лермонтовского «Демона»). А.И. Полежаев (1804-1838), человек несчастной судьбы, отданный в солдаты за непристойную поэму и после службы на Кавказе умерший в московском военном госпитале, в стихах с равной неистовостью предавался демоническому бунтарству и безжалостному самоосуждению, безбожному отчаянию и надежде, экзальтированной любовной страсти и просто грязному разврату (в результате ему почти удалось создать свой собственный стиль, отличающийся полной непредсказуемостью). В.Г. Тепляков (1804-1842), автор «Фракийских элегий», которые успел высоко оценить Пушкин, находя в них «гармонию, лирические движения, истину чувств», внес в элегию батюшковского типа мотивы поэзии Дж. Байрона и философии Ф. Шеллинга.

Это, пожалуй, последние из поэтов, начавших свою деятельность в 1820-е гг., которых еще можно причислить к Золотому веку хотя бы по их связям с пушкинским кругом писателей (правда, с Полежаевым тут нужны особые оговорки). А вот В.Г. Бенедиктов (1807-1873), приобретший в 1830-е гг. большую, но недолгую (хотя во многом заслуженную) популярность, крестьянский поэт А.В. Кольцов (1809-1842) и Лермонтов знаменуют своим творчеством принципиально новый этап в русской поэзии. Впрочем, в их время стихи уже отходят на второй план, чтобы в 1840-е гг. вообще быть вытесненными прозой на обочину русской литературы.

Введение......................................................................................................3

1. Золотой век русской поэзии: общая характеристика периода...........4

2. Золотой век русской поэзии: основные представители......................6

Заключение................................................................................................19

Список используемой литературы..........................................................20

Введение

золотой век русский поэзия пушкин грибоедов

В истории тысячелетней культуры России ХIХ век называют "Золотым веком" русской поэзии и веком русской литературы в мировом масштабе. Это был взлет Духа, культурный подъем, который справедливо может считаться великим российским Ренессансом.

ХIХ век в полной мере выразил синтезирующий, философско-моральный, соборно-собирательный характер русской культуры, ее патриотически-идеологический характер без которого она теряет свою почву и судьбу. Он проявляется везде - от вселенско-космических исканий до почти практических "инструкций" по ответам на извечные русские вопросы: "Зачем? Кто виноват? Что делать? А судьи кто?"

Литература в XIX века - самая влиятельная форма национальной культуры. Это время когда творили ее крупнейшие представители, которые дали духовную пищу двум векам всего человечества! Так, Поль Валери назвал русскую литературу XIX века одним из трех величайших чудес человеческой культуры.

Поэты А.С.Пушкин, В.А.Жуковский, К.Н.Батюшков, Д.В.Давыдов, Ф.Н.Глинка, П.А.Катенин, В.Ф.Раевский, К.Ф.Рылеев, А.А.Бестужев, В.К.Кюхельбекер, А.И.Одоевский, П.А.Вяземский, А.А.Дельвиг, Е.А.Баратынский, Н.М.Языков, И.И.Козлов, Д.В.Веневитинов и др. Их поэзия оставила заметный след в русской словесности.

Таким образом, данная тема и сегодня является достаточно актуальной.

Работа состоит из введения, основной части, заключения и списка литературы.

Золотой век русской поэзии: общая характеристика

С начала XIX века в русском обществе наблюдается небывало высокий патриотический подъем, он способствовал углублению понимания национальной особенности, развитию гражданственности. Искусство активно взаимодействовало с общественным сознанием, формируя его в национальное. Усиливалось развитие реалистических тенденций и национальных черт культуры.

Двигателем развития русской литературы ХIХ века, который продолжает "работать" и до сих пор, стала поэзия. Созданные в то время гениальными поэтами произведения по сию пору остаются непревзойдёнными шедеврами классики, образцами высшего поэтического мастерства, великолепными эталонами величия русского слова и русского языка. Началом "Золотого века" можно назвать 1808 г., ведь уже в одних из первых зрелых произведениях Жуковского очень хорошо видна индивидуальная интонация, такая свойственная для поэзии ставшей "выше". В начале 20-х годов заметно Байроновское влияние, популярной становится такая форма выражения, как стихотворная повесть. Творчество Пушкина пользуется огромным успехом, поэзия монополизирует книжные ряды. Наряду с ним и вокруг него действовала целая плеяда замечательных поэтов: Батюшков, Кюхельбекер, Рылеев, Языков, Вяземский, Дельвиг, Баратынский и другие. Каждый из них внёс свой вклад в общее дело подъёма и обновления русской литературы. Что составляло особенность русского "золотого века"?

Во-первых-широта и грандиозность поставленных перед собой задач. Во-вторых-высокое трагическое напряжение поэзии и прозы, их пророческое усилие. В-третьих-неподражаемое совершенство формы.

Первая и третья из этих особенностей с предельной ясностью выражены Пушкиным. Универсальность его гения сделала из него символ русского национального идеала. "Золотой век" в русской поэзии еще принято называть "Пушкинской порой".

Вторую особенность "золотого века": трагическое, пророческое напряжение поэзии и прозы - еще сильнее, чем сам Александр Пушкин, выражают его прямые наследники. Стихи этого времени весьма оригинальны, в противоположность тому, что ранее предшествующие эпохи больше заимствовали. Период данного творчества в России совпадает по времени с эпохой зарождения романтической поэзии в Западной Европе. Но направление ему даёт не романтизм. Поэзия золотого века имела более формальный характер, да она избирательна и почти без изъяна, но очень классическая.

Большая часть того, что было написано нашими классиками в XIX веке, давно стало литературной хрестоматией. Сегодня невозможно представить себе человека, который бы не знал и не прочитал такой культовый роман в стихах Пушкина как "Евгений Онегин" или великие поэмы Лермонтова "Демон" и "Мцыри". Десятки стихотворений заученных еще со школьной скамьи по-прежнему вызывают в наших сердцах чувства тепла и радости, эти стихотворения все так же, как и много лет назад, продолжают дышать и жить в наших душах. Они продолжают согревать нас, давать нам надежду, помогают не падать духом; они всегда готовы стать нашей путеводной звездой.

Но, пожалуй, самое главное достижение наших гениальных творцов XIX века, это создание вокруг стихотворений – ауры поэзии, ауры, которая до сих пор своей невидимой нитью связывает наш сегодняшний день со своим началом. Началом, которым мы неосознанно пользуемся в повседневной жизни, началом, которое присутствует во всех наших делах. Ведь именно они, на протяжении многих лет в упорной и неравной борьбе, все-таки сумев победить, – положили начало, а после и дали нам свободу мысли, слова и выбора. "Золотой век" русской поэзии – дал толчок для развития последующим поколениям и не будь его, у нас не было бы и века "Серебряного". Не было бы тех гениальных и талантливых поэтов и поэтесс, не было бы величайших наших писателей, которые вдохновлялись произведениями творцов прошлого века и откуда они черпали силу, мысли и сюжеты, но уже для своих шедевров. Шедевров, которыми мы восхищаемся, и которые раз за разом перечитываем.

Золотой век русской поэзии: основные представители

Великим народным поэтом, воплотившим в себе достижения предшествующих авторов, обозначившим собою дальнейший этап ее развития, бесспорно, является Александр Сергеевич Пушкин . "Золотой век русской поэзии" характеризуется всплеском его творческой активности. Александр Сергеевич был романтичен, написанные им поэтические поэмы существенно повлияли на русскую и мировую культуру. Произведения Пушкина стали классическими в нашей стране и во всех странах мира. Имя Пушкина знакомо каждому человеку, не зависимо от его возраста, происхождения и литературных предпочтений.

Пушкин – это сама гармония, само совершенство. Безумно талантливый потомок арапа Петра Великого, русский по зову сердца, по широте души, по образованию и по крови, Александр Сергеевич стал непререкаемым авторитетом уже для своих современников. Такой разный, такой неизменно прекрасный, такой неистребимо восхищённый жизнью, такой искренний в каждом моменте своего существования. Даже в своих политических стихотворениях, умеющий лирикой усилить воздействие и глубину идей, которые, принимая, возносил на небывалую высоту силой своего таланта.

В его ранней лирике находит себе место и политическое вольнолюбие, близкое декабристской поэзии (Ода "Вольность", "Деревня"), и идущий от европейского Просвещения пафос внутреннего освобождения личности, воспевание свободы как любви и дружбы, веселья и пиров ("Вакхическая песня", "Вечерний пир"). Период его южной ссылки - время формирования пушкинского романтизма: он создает поэмы о свободе и любви - "Кавказский пленник", "Братья разбойники", "Бахчисарайский фонтан". Понимание свободы становится более сложным в написанной несколько позже, в Михайловском, поэме "Цыганы" (1824). В трагедии "Борис Годунов" (1825) отчетливо проступают черты реалистического стиля: они выражаются в понимании всемогущества объективных законов истории, в изображении драматической взаимосвязи "судьбы человеческой" и "судьбы народной".

А его роман в стихах "Евгений Онегин " был назван энциклопедией русской жизни (Белинский). Реализм в "Евгении Онегине", приобретает всеобъемлющий характер: судьба современного молодого человека совмещена здесь с богатством картин русской жизни и удивительным по полноте выражением духовного опыта нации.

Современниками Пушкина в "Золотой век русской поэзии" были несколько воистину великих поэтов - личности, талант и вклад каждого которых в становлении и развитии русской литературы также велик. Многие поэты и писатели считали А.С.Пушкина своим учителем и продолжали заложенные им традиции создания литературных произведений.

Одним из таких поэтов был Лермонтов Михаил Юрьевич . Как и Пушкин, ушедший от нас непозволительно рано, но успевший за свою недлинную жизнь создать такие произведения, такие образы, которые стали краеугольными камнями в истории создания и развития великой русской литературы. Это писатель ярко демонстрирующей духовности, глубокой внутренней концентрации, неуемной, бунтующей мысли. На его творчество, бесспорно, повлиял А.С.Пушкин.

Демонический, мятущийся, алчущий правды и свободы дух Лермонтова вслед за своими героями устремляется далеко вперёд, заглядывая в будущее. Небывалая интенсивность эмоций и напряженный самоанализ - характерные черты героя Лермонтова, выражаются в лирике, в поэмах "Демон" и "Мцыри".

В позднем творчестве Лермонтова появляются новые, реалистические тенденции: он начинает как бы отделять от себя трагические противоречия, превращая их в предмет объективного изображения. Высшее выражение это получает в романе "Герой нашего времени", герой которого не совпадает с личностью автора.

Читая поэтические произведения Лермонтова, невозможно просто наслаждаться поэзией, его стихи заставляют думать и страдать, искать и находить. Великий поэт встал в поредевший после убийства Пушкина ряд, нет, возглавил величественный пантеон русских поэтов, подхватив перо, выпавшее из рук великого мэтра.

Вторая половина XIX столетия – эпоха непоэтическая. Но творчество пусть немногих, но талантливых поэтов не дает прерваться традициям "золотого века" русской поэзии. Один из таких поэтов - Фёдор Иванович Тютчев . За свою длинную жизнь написал всего около 300 стихотворений, но его гений проявился в них в полной мере. Личная жизнь поэта полна ярких взлетов и трагических падений: смерть от пожара на корабле первой жены в одну ночь сделала его седым, а счастье с красавицей Эрнестиной Дернберг оказалось недолгим. Уже в России Тютчев полюбил Е.А.Денисьеву. "Денисьевский цикл" поэта, посмертное прощание с любимой женщиной, – истинный шедевр любовной лирики.

Важны были для творчества Тютчева и его философские убеждения. Он мечтал об объединении славянских народов во главе с Россией, о создании славянского мира, который будет развиваться по своим законам. Но особенно удивительно космическое восприятие природы поэтом: "Тютчев был поэтом бесконечности, космической тайны. Он умел сам трепетать и заставлять читателя трепетать перед миром звезд" (Е. Винокуров). Будучи учеником и последователем Пушкина и учителем для последующего поколения поэтов, Тютчев создал прекрасные образцы философской лирики.

Его стихотворения исполнены величественной красоты, пронизаны размышлениями о сущности бытия. Его стихотворение Silentium (лат. – молчание) о невыразимости мыслей посредством человеческого языка, в том числе и посредством "великого и могучего", казалось, опровергает этот тезис.

Интересно, что Фёдор Иванович, практически не употребляющий в повседневной жизни русскую речь и создающий публицистические произведения только на французском языке, стихи писал исключительно на русском.

Несмотря на собственное критическое и даже слегка небрежное отношение Тютчева к собственным произведениям его лирика до сих пор является великолепным образцом золотого века русской поэзии.

Афанасий Афанасьевич Фет – тонкий ценитель красоты, в том числе и красоты слога. На протяжении всей жизни Фет занимался литературным поэтическим творчеством. Несмотря на то, что его произведения публикуются в основном во второй половине девятнадцатого века, он всё-таки вошёл в наш рейтинг, ибо его стихотворения – это своеобразный мир лирика с тонкой душой, овеянной трагедией бытия. Его стихи высоко оценивал Белинский, ставя Фета практически на одну ступень с прекрасным "русским Байроном" – Лермонтовым.

Творчество Фета характеризуется стремлением уйти от повседневной действительности в "светлое царство мечты". Основное содержание его поэзии - любовь и природа. Стихотворения его отличаются тонкостью поэтического настроения и большим художественным мастерством. Фет - представитель так называемой "чистой" поэзии. Особенность поэтики Фета - разговор о самом важном ограничивается прозрачным намёком. Самый яркий пример - стихотворение "Шёпот, робкое дыханье… ".

В этом стихотворении нет ни одного глагола, однако статичное описание пространства передает само движение времени. Стихотворение принадлежит к числу лучших поэтических произведений лирического жанра.

Лирика Фета – пронзительнейшая, щемящая, исполнена мотивов грусти, трагичности. Печальной дымкой овеяны красивейшие образцы поэзии, вышедшие из-под пера Фета, где красота мира познаётся автором с двух сторон, внешней, черпающей истоки вдохновения в красотах родной природы, и внутренней, главным стимулом которой является любовь.

Александр Сергеевич Грибоедов . По иронии судьбы единственная поэтическая вещь, созданная им и дошедшая до нас целиком, перечеркнула всё остальное творчество поэта. Мало людей знают его стихотворения, статьи и публицистику, но практически все, иногда сами того не сознавая, так или иначе прикоснулись к гению. Грибоедов известен как писатель одной книги, блестяще рифмованной пьесы "Горе от ума", которая до сих пор является одной из наиболее популярных театральных постановок в России, а также источником многочисленных крылатых фраз. Его ближайшие литературные союзники - П.А.Катенин и В.К.Кюхельбекер; ценили его и "арзамасцы": Пушкин и Вяземский, а среди его друзей - такие разные люди, как П.Я.Чаадаев и Ф.В.Булгарин.

"Горе от ума" - вершина русской драматургии и поэзии. Комедия была моментально подхвачена тысячами людских языков, разодрана на цитаты, пословицы, поговорки, от чего нисколько не пострадало её величие, напротив, это обеспечило произведению бессмертие. "Говорящие" фамилии, блистательные остроумные характеристики персонажей, эмоциональная речь, критика общества, облечённая в лёгкую и запоминающуюся форму поэзии – всё это стало нашим достоянием на века. "А судьи кто?", "Карету мне, карету!" "Кричали женщины Ура! И в воздух чепчики бросали"… Мы до сих пор с удовольствием пользуемся этими меткими выражениями, которые совершенно точно, и вместе с тем, с невероятной иронией отражают разные жизненные ситуации.

"Никогда ни один народ не был так бичуем, никогда ни одну страну не волочили так в грязи, никогда не бросали в лицо публике столько грубой брани, и, однако, никогда не достигалось более полного успеха" - П. Чаадаев (Апология сумасшедшего). Интересен факт, когда Грибоедов закончил работу над комедией "Горе от ума", то первым, к кому он пошёл показать труд, был тот, кого он больше всех боялся, а именно баснописец Иван Андреевич Крылов. "Я привез манускрипт! Комедию…" "Похвально. Ну что же? Оставьте". "Я буду читать Вам свою комедию. Если Вы с первых сцен попросите меня удалиться, я исчезну". "Извольте сразу начинать", - ворчливо согласился баснописец. Проходит час, другой - Крылов сидит на диване, свесив голову на грудь. Когда же Грибоедов отложил рукопись и из-под очков вопросительно посмотрел на старика, его поразила перемена, происшедшая в лице слушателя. Лучистые молодые глаза сияли, беззубый рот улыбался. Он держал в руке шелковый платок, готовясь приложить его к глазам. "Нет, - замотал он тяжелой головой. - Этого цензоры не пропустят. Они над моими баснями куражатся. А это куда похлеще! В наше время государыня за сию пиесу по первопутку в Сибирь бы препроводила".

Константин Николаевич Батюшков - начал писать стихи с 1802. В сознании наших современников имя Батюшкова возникает всегда рядом с именем А.С.Пушкина. Ещё в начальную пору своего творчества он прославился как певец дружбы, веселья и любви, так называемой "лёгкой поэзии" (элегии, послания, антологического стихотворения), требовавшей, по его мнению, "возможного совершенства, чистоты выражения, стройности в слоге, гибкости, плавности". Его поэзия была овеяна духом земной радости светлых надежд.

Стихотворение "Мой гений" (1815), "по чувству, по гармонии, по искусству стихосложения, по роскоши воображения" Пушкин назвал "лучшей элегией Батюшкова".

Творчество Батюшкова многожанрово.К числу лучших стихотворений Батюшкова принадлежат "Таврида" (1817), "Умирающий Тасс" (1817), переводы из греческой антологии (1817-18), "Подражания древним". Но неизменно во всех жанрах одно – музыка стиха, пленяющая душу читателя. Определённость и ясность - вот главные свойства его поэзии.

Пушкин восхищался музыкальностью его стиха "Прелесть! Прелесть и совершенство – какая гармония! Звуки италианские! Что за чудотворец этот Батюшков". Высокую оценку творчеству Батюшкова дал Белинский: "Батюшкову немного недоставало, чтобы он мог переступить черту, разделяющую талант от гениальности".

Батюшков был в числе поэтов старшего поколения, кто подготовил явление Пушкина, кто был одним из первых непосредственных его учителей. Батюшков одним из первых сумел предугадать гениальность поэтического дара Пушкина. Батюшков во многом способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно. Одной этой заслуги со стороны Батюшкова достаточно, чтобы имя его произносилось в истории русской литературы с любовью и уважением.

Литература, как и любое другое творчество, позволяет выразить человеку свое мнение, отношение к определенным событиям, восхищение или разочарование, эмоции. На произведения поэтов и писателей всех времен влияли события в социуме, изменения политического или экономического характера. Ранее частым явлением среди творческих натур являлось выражение протеста против произвола влиятельных людей при помощи творчества.

Исторически важные события 19-го века

Еще в начале Золотого века русской литературы была проведена новая реформа Александром I, суть которой заключалась в укреплении феодально-абсолютистской политики, продвигающая власть буржуазии. Данный факт призвал творцов мысли к протесту посредством своего искусства. Начиная с Пушкина и Цветаевой и заканчивая начинающими писателями и поэтами, все больше и больше появлялось произведений, в которых воспевается свобода.

Спустя небольшой промежуток времени, был создан Государственный совет, в задачи которого входила централизация законов и единообразие норм юрисдикции. И в итоге в 1861 году осуществляется отмена крепостного права и принимается курс, направленный на капитализм.

Что представляет собой Золотой век?

Почему 19-й век - Золотой век русской литературы? Это наименование 19-й век обрел благодаря своему невероятному расцвету и богатству творческими шедеврами. Часть произведений в данном времени отличалась особой смелостью и дерзостью. Одновременно на пике популярности находился чувственный романтизм. Без опасений поднимались серьезные темы о проблемах общества и политических изъянах, заострялось внимание на ценностных факторах и эстетических нормах. Еще никогда ранее поэзия не имела такое влияние на социум. Каждый человек к произведениям и прислушивался к сказанному. Именно в данный пользовалась особой популярностью даже за рубежом.

Написанное в, казалось бы, далекие времена остается актуальным и популярным на теперешний день. Поэтому 19-й век заслуженно носит название «Золотого века» русской литературы.

Характерные черты Золотого века

В 19-м веке литература снова обновила свой формат и стиль, начали развиваться ранее малоизвестные направления. К творческим новшествам относятся:

• Переход от сентиментализма в романтизм, тесно связанный с политической тематикой. Затронуло данное направление в особенности поэзию. На свет появилось множество прекрасных стихотворений о любви.
• Поэты и писатели обрели титул пророков. Благодаря произведениям с философским подтекстом, наполненных рассуждениями создателя, творчество оказывало сильное влияние на самосознание и взгляд человека на окружающий мир. Одновременно на людей искусства возлегала огромная ответственность за принятую ими роль просветителей и учителей.
• Развитие прозы, как способа выражения мыслей. Прозаики вдохновились романами зарубежного гения В. Скотта и других английских шедевров и начали продвигать данное направление и в России. Идея оказалась успешной и заняла значимое место в литературе 19-го века.
• Развитие сатирических произведений. Таким способом изображались главные недостатки общественных устоев и делался акцент на людских пороках. Также началось использование абстрактной и необычной гротескной манеры в написании рассказов, выраженной в порой абсурдных ситуациях, сочетании несочетаемого, высмеивании в ужасной форме определенных вещей и явлений.
• Значимая роль реалистических произведений в период особого кризиса крепостничества. Именно в данный период времени часто освещались жуткие и жестокие события, которые существуют реально. Внимание общественности приковывалось к проблемам бедных слоев социума и беспределу власти, буржуазии.
• Декадентство. После завершения революции и изменений в политическом строе реализм отошел на второй план. Творчество взяло направление на мистицизм и религиозность, затрагивалось предполагаемое будущее и грядущие изменения. Со временем произведения получили символический характер.

Поэзия Золотого века русской литературы, не оставляющая равнодушным

Разнообразие жанров и острая социалистическая тематика сделали популярным не одного мастера слова и рифмы. Борьба за права угнетенных и обиженных отражается в творчестве практически каждого писателя. Творчество вдохновляло на бунт все большее количество людей, придавало уверенности действиям.

Гениальные поэты и прозаики 19-го века

Из-за несметного количества творческих личностей в Золотом веке основная идея периода будет рассмотрена на примере наиболее известных из них.

• Гений литературы и передовик Золотого века русской литературы - Пушкин Александр Сергеевич. По сей день именно данного поэта считают родоначальником русского литературного слова. Он является лирическим новатором и талантливым рифмоплетом. Пушкин впервые рискнул смешать различные языковые стили и начать экспериментировать с жанрами. Благодаря его творчеству развитие получил классический реализм.

Шедевры литературного гения посвящены окружающему миру, явлениям, событиям, мыслям, философии человека. А сам Пушкин стал вдохновением для многих людей и начинающих поэтов Золотого века русской литературы.

• Евгений Абрамович Баратынский и Василий Андреевич Жуковский известны как основоположники романтизма в литературе. На их творчестве вырос Пушкин, в качестве поэта, и другие великие писатели.
• Михаил Юрьевич Лермонтов. Золотой век русской литературы знал его как мистического поэта с широкой душой и глубоким внутренним миром. Его произведения пронизаны символичностью, тайным подтекстом и философией, пропитаны переживаниями главных героев, их мыслями и стремлениями. Частой темой являлась проблема одиночества и духовного дисбаланса. Основные используемые жанры - романтизм и реализм.
• Алексей Николаевич Плещеев. Гений в революционно-демократических стихотворениях. Одновременно со смелыми высказываниями и призывами к борьбе с несправедливостью Плещеев был талантливым переводчиком творчества популярных иностранных авторов и первым человеком, кто начал создавать литературу для детей в России.
• Иван Захарович Суриков. Идея «крестьянской» литературы свойственна именно ему. Сам поэт, являющийся выходцем из народа, помогал раскрыть творческий потенциал и другим малообразованным и бедным людям.
• Иван Саввич Никитин. Его искусство разнообразно и охватывает как социальные жанры, так и лирику. Стихи Никитина послужили основой для песен.
• Афанасий Афанасьевич Фет - представитель философской лирики. Эмоциональный и чувственный поэт, создающий произведения, наполненные переживаниями и мыслями.
• Аполлон Николаевич Майков и Алексей Константинович Толстой - создатели шедевров на историческую тематику. Первый из поэтов посвящал свое творчество Греции и Византии, а второй - российской истории.
• Николай Алексеевич Некрасов. Уникальный в своем роде творец, представляющий в своих произведениях народное мнение.
• Федор Иванович Тютчев - русский поэт, отличающийся особой динамичностью и эмоциональностью произведений. Несмотря на небольшой объем творений, он умел идеально раскрыть нутро главного героя, возвышенного над общественными понятиями и устоями.

Почти забытые, но не менее талантливые поэты и прозаики 19-го века

Такие фамилии как Пушкин, Тютчев, Некрасов, Толстой всегда на слуху, изучаются в школе и по сей день пользуются популярностью среди любителей классической литературы. Но в 19-м веке творили не менее умелые и интересные мастера слова, о которых в 21-м веке особо не упоминается. Для желающих расширить литературный кругозор предоставлен список писателей Золотого века русской литературы, малоизвестных в современности, но талантливых:

• Григорий Недетовский, он же О. Забытый, малоизвестный автор сборников с тематикой, раскрывающей жизнь духовенства. Он жил в семье священника, поэтому и придерживался религиозного жанра. Наиболее знаменитое произведение - повесть «Миражи».
• Иннокентий Омулевский - создатель автобиографического романа «Шаг за шагом», в котором затронуты важные проблемы общества 19-го века. В его произведения зачастую оговаривалась тема психологии, что заставляло читателей поразмыслить над обыденными вещами, которые оказывались не такими простыми, как на первый взгляд. За свое творчество Иннокентий Омулевский даже подвергся аресту.
• Георгий Шилин. Писатель, который впервые придал огласке тему больных и угнетенных людей, находящихся в общественном изгнании. Роман «Прокаженные» в полной мере показывает переживания, печаль и тяжесть существования людей, больных проказой. Его произведения пропитаны добротой и сочувствием к созданным на реальных примерах персонажам.
• Иван Кущевский - сибирский автор произведений о «благополучных» людях, способных на любые подлости и ухищрения для достижения целей и собственной выгоды. Его творчество направлено на раскрытие психологии лицемерных и подлых людей.
• Василий Слепцов - писатель, проявивший себя в шестидесятых годах 19-го века. Его произведения основаны на собственных наблюдениях и глубоком психоанализе ситуации. В повестях и рассказах Слепцов изначально дает поверхностное видение происходящего, а затем постепенно раскрывает потайные моменты, кардинально меняющие общую картину. Повесть «Трудное время» является одним из лучших детищ данного писателя.
• Всеволод Гаршин. Автор творений на военную тематику, в которых затрагивались бессмысленность войны в целом и ее жестокость, жизнь простых солдат. Сам Гаршин также принимал участие в нескольких битвах, после которых его творчество поутихло и представляло собой редкие бытовые рассказы и детские сказки, типа «Лягушка-путешественница».

Лучшие произведения «золотого» периода, которые не потеряют свою значимость еще много лет

Золотой век русской культуры и литературы считался периодом истинного писательского искусства, богатым на шедевры творчества. Многие книги изучались в учебных заведениях, многие постоянно были на слуху. К Золотому веку русской литературы относятся такие шедевры:

• Книга Льва Толстого «Война и мир» относится к жанру романа-эпопеи и описывает события, происходящие во времена нашествия Наполеона. Множество глав и героев, каждый из которых имеет собственную историю, переплетение сюжетных линий и многогранный смысл подняли данное произведение на уровень высшей известности.
• Федор Достоевский «Преступление и наказание». Данное произведению относится к жанру социально-философских романов и рассказывает о студенте Родионе Раскольникове, который ради наживы убивает старушку-процентщицу. В основу произведения легли несколько черновых вариантов рассказов автора.
• Федор Достоевский «Идиот». Наиболее любимое автором собственное творение, которое в полной мере отражает его взгляды на социум. В романе качественно критикуются нравы того времени, за что произведение обрело популярность за рубежом и присутствует в списке ста лучших книг книжного клуба Норвегии.
• Произведение «Мертвые души» Николая Гоголя изначально было запланировано в трех томах, но второй том был уничтожен автором, а третий остался только в неосуществившихся планах. Поэма написана в жанре насмешливо-сатирическом и в полной мере показывает людские пороки.
• Список самых популярных произведений не мог обойтись без «Евгения Онегина», написанного Александром Пушкиным. Роман в стихотворной форме открывает скрытые стороны жизни дворянской интеллигенции. Над своей лучшей работой 19-го века Пушкин работал на протяжении 7 лет.
• О дворянстве написал шедевр и Лев Толстой. Роман «Анна Каренина» повествует о тайной любви главной героини к привлекательному офицеру Вронскому. Произведение печаталось по частям в течении 7-ми лет.
• «Герой нашего времени» является классическим романом с уникальным сюжетом. Михаил Лермонтов показывает главного героя вначале со стороны других действующих лиц, а в другой части акцент делается на чувства и внутренние переживания Печорина, разгадывается он, как личность.
• Актуальная и в наше время тема про недопонимание между старшим и младшим поколениями описана в романе Ивана Тургенева «Отцы и дети». Главный герой - нигилист Базаров в 19-м веке стал кумиром молодежи и предметом для подражания.
• Еще один пример качественного сатирического произведения 19-го века - комедия в стихотворном виде «Горе от ума», написанная Александром Грибоедовым. В данном творении высмеивается жизнь аристократической элиты.

Актуальные жанры литературы

19-й век является периодом с большим разнообразием различных стилей. Писатели Золотого века русской литературы экспериментировали над своими произведениями, смешивали жанры, и некоторые из них были открыты для русских читателей впервые. Широкий выбор направления творчества не мог не угодить даже самому придирчивому любителю провести свой досуг за книгой.

Романтизм, сентиментализм, сатира, реализм и народная поэма

Изначально, как уже было оговорено, востребованным являлся романтизм. Авторы данного жанра ставили в приоритете чувства над разумом. Большое внимание уделялось любовным переживанием героев. Этот жанр отчетливо виден в произведениях Пушкина и ранних работах Гоголя. Сам романтизм изначально зародился в Германии, и спустя какое-то время, обрел популярность у российских писателей.

Одновременно с романтизмом в начале 19-го века - Золотого века русской литературы - часто писали в Данный стиль направлен на пробуждение чувств читателей и их душевный отклик. Одним их первых писателей, использовавших этот жанр, был Карамзин. Его примером вдохновились многие авторы.

Сатирическая проза является неотъемлемой частью Золотого века. В произведениях Гоголя можно в полной мере осознать всю суть жанра. Творения сатирического характера отличались критикой глупости и лени, затрагивали все слои общества, высшие и низшие, заострялось внимание на низком уровне духовного развития бедняков.

В середине 19-го века - Золотого века русской литературы - романтизм и сентиментализм сменяются реализмом. Наиболее яркий представитель реалистических романов - Достоевский. Творчество реализма показывает действительные проблемы общества, как они есть, а также затрагивает темные стороны социума и индивидов в отдельности.

В меньшей мере, но все еще актуальной оставалась народная поэма. Некрасов в 19-м веке радовал своими произведениями в данном жанре. Чего только стоит поэма «Кому на Руси жить хорошо?», в которой профессионально происходит объединение революционного, крестьянского и героического жанров.

Конец истории Золотого века русской литературы

В конце 19-го века историю литературы пополнило несметное количество разнообразных произведений-шедевров. Разнообразие жанров и стилей авторов интересно читать даже спустя столетия. Не смотря на временную разницу в книгах, которые представляют собой литературу великого творческого периода, герои, их типажи и поступки напоминают людей теперешнего общества. Конфликты, несправедливость, борьба за свободу никуда не делись и также встречаются в современности. Написанное в 19-м веке осталось значимым на бесконечный промежуток времени и не потеряло свою актуальность по сей день.

Большинство стихов поэтов золотого века сформировалось
под воздействием карамзинской реформы языка.

Коллаж из портретов Дмитрия Веневитова (1805-1827) кисти Ансельма Лагрене,
Николая Карамзина (1766-1826) кисти Василия Тропинина
и Константина Батюшкова (1787-1855) кисти неизвестного художника.

Когда кто-то в очередной стопицотый раз признается в любви к поэтам «Серебряного века», меня подмывает спросить — а Вам из «Золотого»-то что нравится? Только не говорите «Пушкин и Лермонтов!», это еще банальнее (хотя куда? куда?), чем «Блок и Есенин»... Да, это странный феномЕн (он же фенОмен) — люди обычно «любят» то, что уютно расположилось под самым их носом, и ленятся протянуть руку даже на расстояние этой самой руки. Но это уже иная тема, а сегодня — топ-10 русских поэтов «Золотого века». Причем в стопятьсотый раз — моих любимых и на мой взгляд. Посему и обойдемся сегодня без Пушкина с Лермонтовым, и даже, прости-хосподи, без Боратынского...

Топ-10 русских поэтов «золотого века», за что они мне нравятся

1. «Намба ван» для русской поэзии и XIX, и XX, и даже для той ничтожной части, которая еще не шансон существует в XXI веке — это не Пушкин, и не Лермонтов и не, прости-хосподи, Боратынский, и даже не Державин, в котором еще бурлит, гремит и пенится вовсю век XVIII (и этим он хорош, ценен и приятен — и век, и Державин). Это Николай Карамзин. Уже слышу вопли — чо? как? да чо он написал? слязливые сантиментальные стишки! супротив Пушкина! Лермонтова! Боратынского! Да, собачки уважаемые мои, Николай Михайлович Карамзин. Потому что он дал всем перечисленным и тут, и ниже самое главное, без чего поэт хуже мычащего животного — язык. Карамзин изгнал из русского языка напыщенный стиль, которым принято было писать «пиитику» жалкими эпигонами и подражателями Ломоносова, Тредиаковского и того же Державина — все эти архаизмы, «героизмы» и «россизмы», бряцавшие, как бубенцы. Последовательно и кропотливо, всякими журналами и альманахами, Карамзин сверлил головы современников и владывал в них одну мысль, одну — стихи надобно писать «живым разговорным языком», а не «специальным пиитским». За что он, кстати, и был кумиром Пушкина, а еще и Жуковского, и Вяземского, и пр., и пр.

2. А вот «настоящим главным поэтом», который «красивые стихи не оторвать», для меня среди всего этого сонмнища, гульбища и вертепа талантов всегда будет Константин Батюшков. Потому что его стихи как ни крути и верти — «ни одного изъяна». Они красивы. Они мелодичны. Они не пусты, и в то же время легки — создается обманчивое впечатления того, что человек их писал «с листа, по вдохновению, прямо так» — никакой «натуги», никакой вымученности, никакого «сражения со словом и рифмой». Да, неспроста он в буквальном смысле слова жизнь положил за свои стихи — сгорел от перфекционизма и неудовлетворенности... М-да, после этого как-то еще больше не хочется возвращаться к своему уже написаному и как-то пытаться это улучшить — боязно-с.

3. «Почетное третье место», а в чем-то и свое первое, среди меня занимает князь-батюшка Петр Вяземский. Его многие «литератороведы» костерят «великим дилетантом», ругаются, что не создал ничего «великого и просто большого», что все его стихи — раздутое собрание писаний «на случай»... А вот такой он — из всех его стихов выпирает во все стороны огромнейшая, мощнейшая индивидуальность. Пожалуй, в этом он уделывает всех — и Пушкина, и Лермонтова, и, прости-хосподи... И рифмы у него «ширшавыя», и «правила грОматикЕ» он легко нарушает по требованию размера и большей выразительности. Зато слово острое, цепкое, хлесткое. Как у хирурга — холодный ум и твердая рука, и режет в самом нужном месте. И этому завидовали (про себя, хотя иногда и вслух) и Пушкин, и Жуковский, и Батюшков — и все они, к слову, были ему друзья. Поболе бы нашей поэзии таких дилетантов.

4. Птица пересмешник известна искусным подражанием другим птицам и даже голосу человека. Такова и поэзияВасилия Жуковского, «певца чертей», как он сам себя называл за пристрастие к «могильным» сюжетам. Оригинальные его произведения, ИМХО, страдают чрезмерной легкостью — мысли простые, слова простые, размеры простые... Всё простое. Как килограмм пуха. Но стоит ему взять чужое произведение, даже просто сюжет — Шиллера, Гёте, Байрона, Саути и пр. — как появляются и смысл, и формы, и величие. Причем это не «просто перевод», а в лучшем случае «вольный перевод», или «переложение» — именно что Жуковский брал и создавал «что-то своё» . Поэтому он и не попугай, а пересмешник. Лучшая часть его стихов — как раз переводные баллады.

5. Бывает так — растет что-то красивое, благоухает в воздусех, и все вокруг ахают, и ждут — вот оно вырастет, и вот то-то будет... А оно не растет — разве что тупо увеличивается в размерах. Николай Языков всегда мастерски владел рифмой и ритмом, и начинал с веселых полушуточных посланий и юношеских обидчивых жалоб на «я вас любил, но теперь не люблю, и раз стопятьсот вам о сем говорю». Очень мило, местами даже «лучше Пушкина!». Но... годы шли, а Языков всё писал послания да жалобы, причем с годами в них становилось меньше веселья и юности, а больша желчи и старческого брюзжания. Апогеем стали его «славянофильские стихи», которые многие современники воспринимали как «грубости за гранью фола» или даже «стихотворные доносы». Однако при всей неспособности создать что-то большое и серьезное (а он это осознавал и сильно этим мучался) Языков до самой смерти оставался мастером виртуозной рифмы и слога... Ну вот так тоже бывает.

6. Ну вот Гомер — он же, по сути, известен лишь как автор дилогии «Илиада — Одиссея». Мильтон — создатель «Потерянного рая». А Паниковский вообще гуся украсть не смог. Зато каждое из этих произведений — мега-шедевр, за честь создать который любой поэт удавится а нету. Вот так и у Александра Грибоедова — всё, что не «Горе от ума», это водевили на грани пошлости, отрывки каких-то пафосных трагедий, да стихи на случай. Зато «Горе» — это такая глыба, которую народ давным-давно растащил на цитаты и крылатые слова, а это верный признак гениальности произведения. Ко всему прочему, «иной Алесан Сергеич» первым изобразил типаж русского интеллигента — умного, страдающего, свободолюбивого, а также напыщенного, болтливого и, по сути, бесполезного... Для нас, россиянских, эта вещь — она посильнее, чем «Фауст» Гёте.

7. Примерно всё то же самое можно написать и про Николая Гнедича. Ну да, человек — навеки бюст «переводчик Илиады». Зато как перевел — двести лет никто не решился повторить, кроме Вересаева, у которого, положим руки-то на сердце, «не получилося», да Минского, которого с XIX века, ЕМНИП, вообще не переиздавали. (Говорят, некий Сальников перевел в 2011 году, но не видел, не знаю.) Со всеми этими своими «пал, и взгремели на павшем доспехи», или «мощною дланью на землю его он повергнул» Гнедич ухватил самую суть великой поэмы «про войну как про жизнь», и каждая строка в его переводе бьется, дерется и воюет... Ну да, филолухи ругаюца, что «пиравот-то не отентичнай!». Ну так, во-первых, идите и переведите «как следовает» (что-то не видать), а во-вторых, это недостаток Гнедича-переводчика, зато плюс Гнедичу-поэту.

8. Очень тяжело оставаться в «памяти потомков», если ты родственник, и даже хуже того — родной дядя гения, который совершенно справедливо тебя на голову выше и всяко одаренней. Но ведь не забывать же совсем, напрочь! Не заслужил этого Василий Львович Пушкин, любимый, к слову, дядя своего племянника Сашеньки (и не только за конфеты и баловство, а и за стихи тоже). Не заслужил хотя бы за «Опасного соседа», совершенно чудесную поэму про... драку в борделе двух поклонников одной дамы легкого поведения. Этой вещью восхищались все — и Вяземский, и Жуковский, и Батюшков. Кое-кто даже развивал «теорию ЗОГа» — типа, такой слабый поэт, как Васька Пушкин, такое не сочинит, спёр где-то. Но это уже сплетни — дядя, как всем известно, был самых честных правил...

9. Молодые дарования — оне «подают надежды», а в произведениях их «ищут задатки». И это хорошо, когда они вырастают, надежды оправдывают и задатки развивают. А ежели, как Дмитрий Веневитинов, так и умирают молодыми? Да, стихи свежие, «не без смысла», ровные и легкие. Но что бы из всего этого выросло — «новый Пушкин», как настаивают одни, или какой-нибудь Боратынский просто ловко строящий стихи «поэт второго плана»? Ведомо сие лишь одному аллаху... Но то, что осталось, позволяет верить в лучшее, а мертвый поэт эту веру уже никогда не обманет.

10. Не всем быть блестящими профессионалами и хладнокровными мастерами. Антон Дельвиг был барон человек впечатлительный, увлекающийся, внешне робкий и внутренне «вулканизированный». А стихи его — на 146% дилетантские, такие же робкие, тяжелограненые, местами наивные и в целом похожие на творчество большого ребенка, тщательно копирующего «лучшие образцы», высунувши язык от усердия. Но именно этот милый дилетантизм придает поэзии Дельвига такое странное, неповторимое очарование, что резко выделяет даже среди всех вышеперечисленных — нет, он не лучше, он другой...

Музыка - Д.Шостакович - Полька из балета "золотой век"