Вы, наверное, думали, что единожды? Нет! Первая ошибка - это выбор профессии. А вот вторая уже смертельная. По крайней мере, так шутят ветераны

В мирное или военное время сапер ходит по лезвию ножа, и от роковых случайностей его спасает только дьявольская внимательность. Ну и грамм везения. Так считает сапер Андрей Бабурин. Человек, который участвовал в разминировании в Югославии и Чечне и, удача это или нет, выжил.

За тысячи километров от нас русские саперы работают в Сирии, а здесь, в просторной и уютной квартире, Андрей Павлович разливает чай. «Нужно вовремя остановиться, искать войну самому - плохая примета», - улыбаясь, говорит он. У ветерана-сапера большие немного выцветшие глаза и острый, внимательный взгляд. Этот взгляд не раз спасал его там, где смерть могла подкрасться совершенно неожиданно!

Бывает, два-три раза осмот-ришь один участок, а потом вдруг за что-то зацепишься. Однажды обнаружили взрыватель, залепленный к склону глиной. Что это, удача или опыт? - все еще улыбаясь, спрашивает он. Потом, как и большинство военных, вдруг переводит тему от войны к миру: - Там, в Чечне, было фантастически красиво. Горы, склоны и яркое, теплое солнце. И густые перелески, как настоящие джунгли.

Смотри и учись

Вторую чеченскую кампанию Андрей Бабурин встретил опытным капитаном-сапером. Но свой первый взрыв, который в деталях помнит до сих пор, ветеран застал в Югославии.

В армии я должен был заниматься инженерно-техническими работами, меня готовили к этому в училище. А параллельно преподавали мне подрывное дело. Но судьба сделала так, что я оказался в саперном взводе молодым старшим лейтенантом. Нужен был командир, был я, - вспоминает он. - А потом - на войне. Ну как на войне... В Косове уже не стреляли, но мины... мины были повсюду.

Работу молодого офицера контролировал наставник-подполковник. Конечно, в училище объясняли, как определять опасность снаряда или мины, как правильно подходить, как обнаруживать, но... жизнь одна и, чтобы ее лишиться, достаточно одной ошибки. Так что смотрел и учился.

Прямо перед нами проезжал американский «Хаммер», он чуть съехал с дороги, и тут же раздался взрыв. Я первый раз увидел цену ошибки в действии, - признался он. - С тех пор стало окончательно понятно, что разминирование требует полной концентрации.

Цель гуманитарной миссии в Югославии для русских солдат состояла в помощи при разминировании местным, а не в самом разминировании. Но куску металла же не объяснишь, что ты из другой армии? Подрывались все. Об этом ветеран не рассказывает.

Лучше о забавном, вот, к примеру, местные спрашивали нас, какое снаряжение используем при работе? - смеется он. - А для нас лучшим снаряжением был щуп. Универсален! Хотя и без металло-искателя не обойтись. Югославия была для меня маленькой школой, но уже через несколько лет я попал на настоящую минную войну.

Вставай, всё кончилось

Минная война... это ведь впервые фашисты начали применять. Отступали и оставляли тысячи фугасов. Но в Чечне это приобрело громадный размах. Фактически почти вся вторая кампания - это минная война. Когда я прибыл на полугодовую смену, понял, что здесь практически не стреляют. Взрывают, - рассуждает мужчина. - Любое движение - техники ли, личного состава - должно быть в сопровождении саперов. Выстраивались «уступом» по ширине дороги и немного по обочине и шли по 12 километров - всему маршруту следования.

Труд был просто адский. Во-первых, физически: километры нужно не просто пройти, но буквально вспахать. Миноискатель реагировал даже на гильзы. Нужно брать лопату и проверять. «Да и на миноискатель полагаться нельзя, мина может быть с минимумом металла, без оболочки, так что проверяли все подозрительное», - говорит Андрей Бабурин. Бывало и так, что целую колонну техники останавливали из-за картонной коробки. Лежит себе посреди дороги, а кто знает, что под ней? Над саперами смеялись, что, мол, не пнуть коробку? Но только сами они знали, что под этой коробкой могло быть небольшое устройство с фотоэлементом. Попадет на него луч солнца - и сразу взрыв.

За время моей работы сапером у группы была только одна ошибка... Никто не пострадал, но было по-настоящему страшно, - вспоминает Андрей Павлович. - Отправил вперед молодого бойца, там была воронка. Скомандовал: до воронки спокойно, после - с удвоенной бдительностью. И вижу: до воронки он дошел и... остановился. Я подошел к нему. И в метрах 14 от нас прогремел взрыв.

Идущий впереди сапер припал к земле как стоял. Остальные заняли боевые позиции - один, как спецназовец, даже перемахнул через кусты, потом еще и занял «огневой рубеж». Но проходит секунда, вторая, третья - обстрела нет. Поняли, что внезапно детонировал заложенный боевиками заряд. Бойцу досталась легкая контузия да камешком в нос. Но он этого, конечно, не понял. «Вставай, все кончилось», - скомандовал офицер. Тот лежит. Живой, но лежит. «Ну ладно, полежи немного и пойдем».

Жизнь перед глазами

Что значит - жизнь проносится перед глазами? Это когда солдат, идущий впереди, вдруг в ужасе забегает за БТР и докладывает: «Там фугас». А ты с таким никогда не сталкивался в боевом режиме. Медленно подходишь к нему, а пока идешь, вспоминаешь тысячи вещей. Вдруг в кустах боевик и подорвет, как только подойдешь? Но работа есть работа! - улыбаясь, говорит ветеран. Глаза, впрочем, немного блестят. - Я хотел найти взрыватель, но передумал. Слишком опасно. Заложили свой заряд на фугас. Я со страха фитиль заложил не на минуту, как учили командиры, а на пять. И вся колонна ждала, пока детонирует. Солдаты выбежали посмотреть, как взрывается, и поплатились - комьями земли знатно прилетело! Второй, третий раз - уже не так страшно.

О чем думает человек, когда так близко подходит к смерти? Он слишком сосредоточен, чтобы много вспоминать и думать. Слишком устал от многочасового разминирования. Мысль одна - не допустить ошибки. Одной будет достаточно.

Враг способен на хитроумные ловушки. Мины могут быть в детских игрушках, под пакетом на шоссе, да где угодно. Учишься ничего не трогать - ни фляжки в кустах, ни даже тела убитого товарища. Минная война - подлая война, - грустно говорит он. - Приходилось минировать и нам самим. Однажды оставили нас у блокпоста практически без личного состава. А боевики начали слать угрозы. Так мы установили мины, которые сами разбрасывают растяжки по периметру. Пылу поубавилось.

Война кончилась, а дома ждали жена и семья. Ветеран двух конфликтов признается: когда не видишь любимую полгода и не знаешь, увидишь ли или подорвешься, желания ругаться, скандалить не остается. Хочется вернуться, и все. А все остальное - ерунда. Сейчас Андрей Бабурин работает над обеспечением безопасности самолетов. Знаний о взрывчатке ему хватит на десятерых. Вот только применять не хочется.

Андрей ТВОРОГОВ

Читайте свежий номер "Народной газеты"

​В этом году наша страна отмечает 70-летие Победы в Великой Отечественной войне, и мы продолжаем публиковать воспоминания очевидцев и непосредственных участников тех событий. Герой нашего сегодняшнего рассказа – бывший сапёр Николай Михайлович Смирнов, защищавший нашу Родину на дальневосточных рубежах от союзников фашистской Германии, многомиллионной Квантунской армии.

Николай Михайлович родился в деревне Ивановка Санчурского района Кировской области в 1926 году. Война застала его еще мальчишкой. Отец ушел на фронт сразу после объявления всеобщей мобилизации. Дома остались больная мать и сестренка Зоя, младше его на восемь лет. Заботы о семье легли на плечи пятнадцатилетнего подростка. В деревне мужиков не осталось, только дети и старики, поэтому приходилось самому запрягать лошадь и работать наравне со взрослыми, помогая то тут, то там.

Время шло, настал черед идти в армию Смирнову-младшему. Повестка пришла осенью 1943 года. Призывников-одногодков привезли на станцию Тихоокеанская во Владивосток, от которой еще два километра надо было идти пешком до казарм, где их стали обучать сапёрному делу. Здесь молодые бойцы приняли присягу и их распределили по батальонам. Николай попал в инженерно-саперские войска в состав 46-й мотоинженерной бригады отдельного батальона инженерных заграждений. Кстати, в соседней части, в роте связи, служил его двоюродный брат Арсентий Цыпленков, видеться с которым удавалось хоть и редко, но при каждой такой встрече братья всегда были рады друг другу - обменивались новостями, делились табаком…

«Сапёр я был неплохой, – вспоминает Николай Михаилович. – К тому же нас готовили очень грамотные и опытные специалисты. Они учили правильному обращению с оружием, умению минировать и разминировать и прочим военным премудростям. Ведь главный враг сапёра тщательно замаскирован и искусно прячется. Эта коварная смерть поджидает его на каждом шагу, и ему просто необходимо уметь её обнаружить и обезвредить. Поэтому так много времени уделялось учебе. Мины нам попадались самые разные: как противопехотные, так и противотанковые. Каждое разминирование было словно игра со смертью. У нас даже шутка такая была – сапёр ошибается только дважды: первый раз, когда становится сапёром, а второй раз, когда пропускает мину! Это «черный юмор» такой, а как же без этого. Сапёры еще шутили, что имеются такие мины, которые взрываются от того, что на них не таким взглядом посмотришь».

В мае 1945 года закончилась война с фашистской Германией. Это известие облетело всю страну. Счастье было неописуемым, все палили в небо из автоматов и винтовок, плакали, смеялись, поздравляли друг друга и обнимались. Но на Дальнем Востоке все только начиналось. Николай Смирнов впервые пошел в бой лишь в августе 1945 года, когда объявили о начале войны с Японией. Одним из наиболее ярких впечатлений в его памяти остался этот переход через границу: тогда лил сильный дождь (сезон муссонных дождей был в самом разгаре), и новобранцы промокли все до нитки. Затем их посадили на самоходные установки СУ-100 и танки Т-34 и отправили в первую линию фронта. Так они добрались до штаба японской армии в окуппированном китайском городе Муданьцзян, расположенном на берегу одноименной реки. Городок этот находился в 380 километрах от Владивостока. Здесь в течение нескольких дней шли сильные бои, и мост на реке был взорван. Задачей саперов было разминировать штаб, чтобы наши войска могли безопасно подойти к городу. Враг не предполагал, что бойцы Красной Армии сумеют за неделю пройти сотни километров в тяжелейших условиях. Элемент неожиданности нанес Квантунской армии ощутимый удар. Но противник не собирался легко сдаваться. Бои продолжались…

Во время бомбардировки города Мулин, Николай Смирнов был контужен. Как оказался в госпитале, не помнит. Только спустя некоторое время он узнал, что свою контузию получил в результате чудовищной ошибки. Еще 11 августа Мулин был взят войсками Красной Армии. Там находилось множество резервных и тыловых частей, а также госпитали, склады и ремонтные мастерские. А 16 августа 1945 года наши же бомбардировщики обрушили на город почти три сотни 100-килограммовых фугасных бомб, унесших жизни многих солдат. «Только в нашей части погибло 13 человек, - вспоминает с болью ветеран, - еще десятки были ранены и контужены». А 2 сентября 1945 года Япония заявила о капитуляции, и Вторая Мировая война завершилась. Но оставалось еще много «подарочков» от японцев, и Николая Смирнова оставили в инженерных войсках разминировать и расширять дороги.

В 1946-47 годах японские военнопленные долбили скалы, расширяя железнодорожное полотно для пропуска войск к бухте Ольга, пролегающей через село Кавалерово в 60 км от Японского моря. «Мы тоже помогали японцам, закладывая мины в скальные породы, - вспоминает Николай Михайлович, - На первом же хабаровском поезде нас отправили в сторону Харбина, но высадили километров за десять-двенадцать до города. Дальше не пустили, так как там было полно пленных солдат. Работы было много, иногда приходилось совершать до 120 подрывов в день».

Еще Н.Смирнов проходил учения по поиску «языка» в ночное время. На дежурство их 25-й наблюдательный пункт дивизии заступал по очереди через два месяца на третий. Укрепрайон, на который нужно было выдвигаться, находился на высоте 1700-1800 метров, а местность была горная. «У меня была привычка – нацепить на себя как можно больше автоматов или пулеметов, и взбираться в гору, прямо как ослик, - смеется Николай Михайлович. – А пулемет Дягтерева весил примерно как три чугунных сковороды. У меня на плече осталась трудовая мозоль с тех пор».

Демобилизовался Николай Смирнов в марте 1950 года – пришел домой прямо на Пасху, когда снег еще лежал. Встретил Николая его отец, Михаил Алексеевич, который сам прошел всю войну от Сталинграда до Берлина. Вернувшись домой с ранениями, он прожил до 1976 года.

После войны бывший сапер более двух десятков лет проработал мастером по лесосплаву в системе треста «Марий-Лес», а затем еще столько же – слесарем на заводе «Потенциал». В Козьмодемьянск семья Смирновых переехала в конце 60-х. С женой Галиной Тимофеевной Николай Михайлович прожил 56 лет – родилось у них трое детей: две дочери и сын, а теперь уже есть внуки и правнуки. Сейчас ветеран живет в своем доме один, но за ним вот уже пять лет ухаживает Наталья Николаева, к тому же частенько заходит в гости внук Николай, названный так в честь деда, и дети, проживающие в других городах, тоже приезжают довольно часто. Недавно фронтовик в дополнение к своим имеющимся боевым и памятным наградам получил юбилейную медаль, выпущенную к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Ее Николаю Михайловичу вручил генеральный директор завода «Потенциал» Валерий Кудря.

Говорят, что война начинается и заканчивается с работы саперов. Именно они могут обезвредить врага одной миной и обеспечить тем самым победу одной из воюющих сторон. В мирное время их работа также важна, хотя бы из-за участившихся случаев террористических атак. Количество звонков в милицию с информацией о заложенной в здании или местности бомбе увеличилось. В феврале мужчина нашел противопехотную бомбу в мусорном баке столицы, а в апреле бомба была найдена в школе города Каракол. Стоит заметить, помимо представителей правоохранительных органов на место выезжают и саперы Генерального штаба.

О том, почему саперы ошибаются дважды, откуда берут сюжеты для кино и что такое бомбы двойного назначения "ВБ" рассказал начальник отдела инженерно-технического обеспечения ГШ ВС КР Исламбек Кошкеев.

- Исламбек Арстанбекович, расскажите немного о себе, сколько лет вы служите в армии?

В этой профессии я с 1998 года. В тот год я поступил в Военную академию Вооруженных сил Республики Казахстан на факультет командно-тактических инженерных войск. После окончания по приказу Минобороны попал в отдельный горнострелковый батальон в Нарыне. Там служил сначала командиром взвода, позже стал начальником инженерной службы батальона. В ходе службы готовил свою группу инженерной разведки, обучал сооружениям, позициям инженерной маскировки. Конечно же, отвечал за морально психологическое состояние бойцов. Через три года перевелся служить в город Токмак, а сейчас служу в центральном аппарате Генштаба.

- Чем интересна такая опасная служба?

Саперы, шутя, говорят, что ошибаются дважды: первый раз - когда выбирают профессию, второй - при обезвреживании взрывчатого вещества. Главное, чтобы последней ошибки не было. И вот во избежание этой роковой ошибки мы должны внимательно обучаться правилам обращения со взрывчатыми веществами. Инженерные подразделения - единственные подразделения, где война не кончается никогда. После боевых действий, событий или учений, когда другие празднуют победу или результаты учений, нам приходится зачищать местность от взрывоопасных предметов, мин и не взорвавшихся снарядов.

Ежедневно саперы сталкиваются с опасностью. Командирами тоже не сразу становятся, сначала человек учится в Военной академии, приезжая сюда, он должен вместе с навыками получить опыт, который по-своему интересен. Ведь параллельно ты обучаешься еще психологии и другим гуманитарным предметам.

- Какие виды бомб вам приходилось обезвреживать?

В ходе службы я сталкивался с разными взрывными устройствами. Порой приходилось обезвреживать такие виды самодельных взрывных устройств, о которых раньше не знал. В основном это самодельные взрывные устройства, управляемые по проводам. С ними столкнулся после июньских событий 2010 года. Тогда инженерно-саперные группы выезжали на самые опасные участки. Мы находили самодельные гранаты, самодельные взрывные устройства, установленные на таймер, были и другие, которые приводились в действие с помощью мобильных устройств.

Были и такие, где корпус самодельной гранаты изготовлен на станке в виде гранаты Ф-1, вместо запала там использовался фитиль от обычной петарды. В качестве основного заряда применили взрывчатое вещество кустарного производства. Время замедления взрыва было 1,5 раза короче, чем у обычной гранаты, которая находится на вооружении ВС.

В 2015 году инженерные подразделения проводили очистку местности от взрывоопасных предметов в населенных пунктах Баткенской области. Очистка местности проводилась в жарких климатических условиях в высокогорных районах. В результате мы нашли и уничтожили более 120 взрывоопасных предметов.

- Таймеры, это как в фильмах – таймер или счетчик нужно обезвреживать за несколько секунд?

Да, как в фильмах. Какие-то моменты в сюжетах кино порой берут из жизни. Есть взрывные устройства двойного, тройного назначения. Если быть точнее, они могут взорваться при поднятии груза или с помощью управляемого устройства. Есть такие бомбы, которые устанавливаются на счетчик. Наши саперы обезвреживают в основном взрывные устройства двойного назначения. Первое назначение можно установить в управляемом варианте и привести в действие с помощью мобильного устройства при подходе сапера или других людей, второе - это когда взрывное устройство установлено на время (таймер), то есть устройство может сработать в любое время суток.

Третье назначение - это же взрывное устройство может сработать при поднятии груза, они называются самодельными взрывными устройствами разгрузочного действия.

- То есть в нашей стране делают и радиоуправляемые бомбы?

Да, это одна из причин, по которой сейчас наши мобильные компании перешли на регистрацию SIM-карт. Если раньше любой человек мог купить SIM-карту, установить связь между взрывным устройством и мобильным телефоном, то сейчас такого нет.

В остросюжетных боевиках показывают, что сидит человек, на нем жилет с бомбой, торчат два-три провода, и если не обезвредить, взорвется. В жизни тоже стоит выбор между желтым и красным проводом?

Да, конечно. Есть такие взрывные устройства, которые при обрезании проводов можно либо остановить, либо взорвать. Каких-то лет 10 назад только по новостям такое могли видеть или слышать, но сейчас, к сожалению, и до нас добрались подобные виды взрывчатых устройств. Чтобы быть готовым быстро и безопасно обезвредить, мы проводим обучение саперов.

Раньше мы обучали саперов обезвреживанию противопехотных и противотанковых мин. Сейчас, по моему предложению в программу боевой подготовки инженерных подразделений занесли отдельный предмет - самодельные взрывные устройства. После июньских событий наши саперы нашли около тонны самодельного взрывчатого вещества в одном из частных домов Узгенского района. Если бы специалисты не были обучены, они могли бы и не найти взрывчатку. Ее держали в подвале. Если бы она взорвалась, этого количества хватило бы разрушить три многоэтажных дома. Эксперимент показал, что мощность вещества в тротиловом эквиваленте - один к одному. Устройство могли привести в действие с помощью маленького электродетонатора.

- А вот как специалист можете охарактеризовать взрыв в китайском посольстве?

Могу сказать, что там было более 10 килограммов тротила. Это характеризуют сила и масштабы разрушений. Возможно, привозное, возможно, самодельное взрывное устройство. Какое именно взрывчатое вещество было использовано в данном случае, я точно сказать не могу.

- Как саперы обезвреживают бомбы? Сколько времени требуется для этого?

Чтобы обезвредить бомбу, требуется, как правило, больше 20 минут. На это есть свой порядок. Когда здание полностью оцеплено, мобильная связь заглушена, саперы приступают к работе. Если детонатор не работает по радио или по мобильному устройству, то ее тянут "кошкой". Если сапер не может обезвредить бомбу, то устройство увозят в безопасный район и уничтожают. Но до этого есть еще целая процедура - то есть устройство проводят через рентген-аппарат, проверяют на наличие радио и химически активных веществ.

- А если эта бомба на таймере?

Если таймер установлен обычный, мы с помощью водяной пушки работаем. Струя воды отрывает электродетонатор от основного заряда. Не взрывает, но останавливает время, отсоединяет провода, после этого сапер работает.

- Можете описать чувство после выполненной вами работы?

Когда все заканчивается успешным выполнением задачи, в первую очередь чувствуешь облегчение. Во-вторых, гордишься тем, что сам сделал все, а не отправил на верную смерть даже самых подготовленных подчиненных. Когда понимаешь, что ты предотвратил трагедию и определенное количество жертв, которое могло бы быть, считаешь себя спасителем. Ну а самое главное - наслаждаешься жизнью.